Джентльмены удачи. Виктория Токарева

закричали сзади. – Подожди!..

      Беглецы обернулись и застыли: из люка прицепа торчал цементный бюст Али-Бабы!..

      Лейтенант Славин в полной форме шел по пояс в цементном растворе, ощупывая багром дно цементной ямы. А по сторонам ямы (на суше) в скорбном и напряженном молчании стояло все тюремное и строительное начальство. Впереди – профессор Мальцев.

      – Вон там! Там, в углу, проверьте! – истерично требовал он.

      – Николай Георгиевич, – Славин остановился и укоризненно посмотрел на профессора, – ну неужели вы не понимаете, что это бессмысленно? Что же они, по-вашему, сквозь шланг проскочили? У шланга автоцистерны диаметр двенадцать сантиметров, а у этого Али-Бабы один только нос – два метра!

      – А где же они тогда? – чуть не плача, спросил Мальцев.

      Зашелестели желтые листья кустарника, и на выжженную солнцем поляну вылезли взмыленные и исцарапанные Трошкин, Косой, Хмырь и Али-Баба. Беглецы были в трусах и майках, в руках держали окаменевшую от цемента одежду.

      – Вон еще сено, – тяжело дыша, показал Косой.

      Неподалеку виднелось несколько аккуратных стогов.

      – За мной! – скомандовал Трошкин.

      – И в этом нет, – сказал Косой. Все поле вокруг них было покрыто разбросанными клочками сена.

      – А может, ты опять что-то забыл? – сказал Хмырь Трошкину. – Может, не в сене, а еще где?

      – Отстань, – отмахнулся Трошкин. – Сюда! – крикнул он. И вся команда с остервенением накинулась на последний оставшийся стог.

      – Стой! – раздался вдруг окрик. – Зачем сено воруешь!

      На поляне появился старик-сторож с берданкой.

      – Шухер! Обрыв! – завопил Косой и первым устремился к кустам. Остальные за ним.

      – Стой! – раздалось им вслед, и тут же прогремел выстрел.

      – Не попал! – радовался Косой, продираясь сквозь кусты.

      Хлопнул еще выстрел.

      – Попал! – констатировал Трошкин, хватаясь за зад.

      Хмырь, Косой и Али-Баба сидели на корточках возле ручья в трусах и в майках, стирали свою одежду. Трошкин чуть поодаль сидел по горло в ручье, кряхтел.

      – Больно? – с сочувствием спросил Хмырь.

      – Не больно, – раздраженно сказал Трошкин. – Жжет…

      – Поваренная соль, – констатировал Хмырь и научно объяснил: – Натрий хлор.

      – Ай-я-яй! – зацокал языком Али-Баба. – Какой хороший цемент, не отмывается совсем…

      – Ты зачем бежал? – строго спросил Трошкин.

      – Все побежали, и я побежал, – объяснил Али-Баба.

      – У тебя какой срок был? – спросил Косой.

      – Год, – сказал Али-Баба.

      – А теперь еще три припаяют! – радостно хихикнул Косой. – Побег. Статья сто восемьдесят восьмая.

      – Ай-я-яй! – укоризненно зацокал языком Али-Баба. – Нехороший ты человек, Косой. Злой, как собака.

      Хмырь вытащил из воды свои окаменевшие брюки, встал.

      – Что делать будем, Доцент? – Он показал Трошкину брюки.

      – Так побежим! –