Блондинки предпочитают джентльменов. Ева Онегина

сам президент соскучился по фонтанам?

      – Видимо, да. Причём не пропускали даже маршрутки. Бедные жители Петродворца! Едут с работы, уставшие, а их разворачивают: «Извините, сегодня не судьба вам домой попасть».

      – Ну и какой же дворец вынужден был вас принять вместо Константиновского? Екатерининский?

      – Почти угадала. Поехали в Павловск. Там сейчас в парке такая красота! Словами не описать, это надо видеть. Часть листвы на деревьях уже жёлтая, есть красные листочки, а остальные кроны ещё зелёные. Получается изумительных оттенков картина: величественный дворец, жемчужно-полусонное озеро и вокруг жёлто-красно-зелёный лес в ещё тёплых лучах солнца. Просто мечта художника-пейзажиста.

      – Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора… Ты, наверное, кучу фотографий нащёлкала своим длиннофаллосным объективом, эстетка?

      – Представляешь, забыла фотик. Так обидно.

      – И мольберт не взяла? Могла бы написать что-нибудь в духе «Золотой осени» Остроухова, повесили бы рядом в Третьяковке.

      – Очень умно. В общем, налюбовались мы красотой природы и отправились во дворец на экскурсию.

      – Ну и как впечатление от апартаментов Марии Фёдоровны?

      – Я не первый раз там была. Кстати, в школе ездили туда всем классом, помнишь?

      – Конечно. Самое яркое воспоминание юных отроков от посещения дворца – катание наперегонки по паркету в безразмерных войлочных тапках.

      – Динка, представь себе, тапки всё те же. Их не меняли, наверное, со времён постройки дворца. Несмотря на всемирный прогресс, ничего нового взамен скользких музейных тапок в Павловске ещё не изобрели.

      – А как же бахилы? Или это кощунственно – созерцать мировые шедевры искусства в ярко-синих пакетах на ногах?

      – Хранители прекрасного, видимо, так и считают, раз предлагают только эти смешные неснашивающиеся тапки.

      – А ты на каблуках была?

      – Да! Насколько виртуозно надо владеть своим телом, чтобы идти одновременно на десятисантиметровых шпильках и в громадных тапках по скользкому паркету. Я несколько раз чуть не навернулась.

      – Вот где пригодились твои многолетние занятия хореографией! Наверняка ни один мужчина не способен повторить подобный эквилибристический подвиг.

      – Куда им до нас! Они и без каблуков с трудом передвигаются по музею в этих чудо-чешках.

      – Интересно, ведётся ли во дворце статистика, насколько часто созерцание шедевров искусства приводит к травмам?

      – Вывихи и ушибы уж точно случаются. Слишком велика нагрузка на наши бедные ножки. Но я выстояла! Мужественно обошла все хитросплетенья галерей и даже задавала вопросы экскурсоводу.

      – Пятёрка по искусствоведению, Александра! А как твой сухарь? Нормально перенёс это нелёгкое испытание?

      – Заметно было, что живопись – не его стихия. Но сбежать не пытался.

      – Наверное, хотел произвести на тебя впечатление своей преданностью.

      – Я старалась вообще на него не смотреть. Но, как назло,