Тайный гость. Анатолий Леонов

ярыга шустро сверкал пятками по Рождественке в сторону Воскресенских ворот Китай-города. Тем временем Феона посмотрел, как божедомы со всем тщанием и осторожностью, никак не характерными для них, грузили тело мертвого пигмея в сани, и обратился к Афанасию, молчаливо ожидавшему за его спиной.

      – Ну что, брат, задержимся еще ненадолго?

      Афанасий крякнул в кулак, улыбнулся и безмятежно пожал плечами.

      – Ну, если ненадолго, то тогда, конечно, можно. Дело есть дело!

      Глава 2

      Государев кравчий с путем Михаил Михайлович Салтыков с утра находился в дурном настроении. Началось с того, что по дороге в Аптекарский приказ, сразу за Чудовым монастырем и большим двором ненавистного Салтыковым боярина Федора Ивановича Шереметьева, Мишку атаковала большая стая ворон, дружно слетевших с крытого осиновым лемехом купола церкви Христофора Псеглавца. При этом подлые птицы совершали свои богомерзкие поступки явно намеренно и безбоязненно гадили с безопасной высоты на сановника с такой невероятной точностью, что вынудили того спасаться бегством под обидный смех шереметьевских челядинцев, облепивших ради потешного зрелища все заборы господского двора. Впрочем, положение Салтыкова стало еще хуже, когда на Соборной площади шкодливая стая изрядно увеличилась за счет ворон, издавна обитавших на чердаке церкви Рождества Богородицы и колокольни Ивана Великого!

      Потеряв парчовую мурмолку, перемазанный с головы до ног, Михаил Салтыков тремя богатырскими прыжками заскочил на красное крыльцо и, ввалившись в сени приказа, в смятении захлопнул за собой дверь, испуганно привалившись к ней спиной, точно опасаясь, что дурные птицы последуют за ним. Столь необычный и достойный сожаления облик начальника так сильно поразил дремавшего в сенях приказного сторожа, что он, не найдя ничего лучше, произнес, скорбно качая головой:

      – Вороны в стаи сбиваются. Старики говорят – к ненастью!

      – Дубина!

      Салтыков, брезгливо морщась, скинул с плеч узорного бархата шубу на подкладе из сибирского соболя.

      – На, вон, лучше от говна почисть! И умыться помоги.

      Не успел Мишка толком ополоснуться студеной водой из ушата, стоявшего под лестницей в глухом подклете Аптекарского приказа, как его уже отыскал насквозь пропахший краской и олифой подьячий Вьялица Потемкин.

      – Михайло Михайлович! – затянул он свое, почему-то всегда нудное и многословное витийство. – Никак не можно распоряжение твое выполнить. Поскольку желание твое дерзкое брожение в умах иноземных врачей вызвало с разными демаршами словесными и писанием челобитных на имя государя. Царский наказ нужен, иначе никак!

      – Какое распоряжение? Какой наказ?

      Салтыков недовольно поморщился, яростно натирая холщовым рушником лохмы всклоченных волос.

      – О чем ты говоришь?

      – Скорее не о чем, а о ком. Об арканистах[5] английских. Дие и Келли.

      – А что с ними не так?

      – Да, пожалуй, все!

      Вьялица, сдвинув на брови суконный наплешник, растерянно почесал затылок.

      – Приглашение

5

Алхимик. Знаток тайн или таинственных средств.