Тайный гость. Анатолий Леонов

мальчишки, для которых любое происшествие, случавшееся в городе, было увлекательным приключением, пропустить которое являлось бы для них непростительным легкомыслием, равным разве что глупости.

      – Смотри-ка, опять потопленник! – покачал головой круглолицый мужик со всклоченной, как старое мочало, бородой.

      – Где? Где потопленник, Митька? – плаксиво вопрошал другой мужик, как две капли воды похожий на первого.

      – Экий ты олух, братуха. Вон, за опору зацепился! Видишь? Кажись, малец перекинулся?

      Бесцеремонно отодвинув плечом спорящих между собой братьев, отец Феона посмотрел вниз через перила. На пологом берегу Неглинки со стороны Пушечного двора божедомы Варсонофьевской скудельницы[3] и пришедшие к ним на подмогу решеточные сторожа крючьями пытались ухватить тело человека, застрявшее между мостовыми опорами. Мертвец, видимо, крепко зацепился одеждой за железный костыль и никак не поддавался, а лезть в холодную воду желающих среди скудельников и сторожей не нашлось. Оттого и возились столь долго, что успели собрать вокруг себя большую толпу. Наконец после долгих и тщетных усилий удача улыбнулась им, и запорошенное снегом тело получилось отделить от бревен опоры и подтащить к берегу.

      Увидев для себя достаточно, отец Феона решительным шагом направился вниз, в сторону копошащихся на берегу людей. Он успел как раз в тот момент, когда тело вытянули на грязный берег и волоком оттащили под настил моста.

      – Ни шагу дальше! – голосом, не терпящим возражений, рыкнул он на собравшихся под мостом. – Ничего тут не трогать!

      Сторожа и божедомы с удивлением вытаращили глаза на дерзновенного монаха, разговаривающего так, будто всю жизнь только и делал, что отдавал приказы. Однако никто из них ни возразить, ни просто задать вопросы почему-то не решился. Отец Феона между тем, больше не обращая внимания на окружающих, присел на корточки перед утопленником. Ему сразу бросилось в глаза, что тело было слишком маленьким для обычного взрослого мужчины, но при этом слишком развитым для женщины или ребенка. Кроме того, одежда на нем была не совсем привычная. Так чаще одевались иностранцы, жившие в России. Взяв за сочащийся водой и пахнущий тиной рукав раскисшего в реке ярмяка, Феона перевернул тело на спину. Все лицо, руки и одежда мертвеца оказались изрядно выпачканными грязной жижей из прибрежной глины.

      – Воды! – потребовал монах.

      Один из сторожей без лишних вопросов схватил ведро и, наполнив его в реке, бегом вернулся обратно.

      – Лей.

      Феона рукой указал на труп. Сторож широко размахнулся и окатил тело с ног до головы.

      Сразу после этого послышались испуганные возгласы за спиной монаха.

      – Матерь Божья! Рожа черная!

      – Никак анчутка? Сила бесовская!

      В это время на берег тяжелой поступью спустился Афанасий и удивленно уставился на лежащего перед его ногами мертвеца.

      – Узнаешь? – бросил быстрый взгляд на приятеля отец Феона.

      – Мавр?

      – Точно!

      – Неужто

3

Скудельня – божий дом, убогий дом.