Новые уши. Михаил Бочкарёв

Он же еще со времен Петра.

      – Как это некстати вы забыли, ведь именно сегодня Луна в Сатурне и октябрь! И если ждать еще…

      – Семнадцать лет, – дрожащим голосом подсказал толстяк.

      – Боже! Ведь мы можем погибнуть, и все пойдет прахом! Как же наше бессмертие?

      «Шизики», – поняла Лида. Она негромко кашлянула в кулак, чем жутко напугала обоих.

      – Я могу вам чем-то помочь? – спросила она и улыбнулась презрительно.

      Толстяк замялся и как то испуганно посмотрел на друга.

      – Понимаете девушка. Такой вопрос. С чего бы начать? Вы давно здесь работаете?

      – Третий год.

      – Видите ли. Мы ищем определенный напиток. Так сказать эликсир.

      – Эликсир? – Лида задумалась. – Это коньячный отдел.

      – Да-да конечно. Это коньяк. Такой, знаете ли, редкий. Он непременно должен быть у вас, – встревожился он вдруг.

      – Коньяк «Элексир», название такое?

      – Не то что бы название. Название я забыл, а у вас тут такой выбор, – он окинул взглядом нескончаемый стеллаж.

      – Возьмите что-то другое, – предложила Лида, – вот замечательный коньяк французский «Курвуазье».

      – Нет! Нет, это не то, – он продолжал движение вдоль ряда бутылок и вдруг с визгом бросился на колени. – Боже, я нашел! Милорад! Мы спасены.

      – Пафнутий Капитонович, вы гений! – и с этими словами длинный поцеловал толстяка в потный лоб.

      Они тут же забыли о девушке и оба, держа бутылку так, словно в руках находилась опаснейшая бомба, направились к кассам, а Лида, повертев пальцем у виска, пошла переодеваться, так как смена ее закончилась.

      На улице стоял октябрь. Была полная луна и погода прелестная и волшебная. Безветренно и тихо. Темный город засыпал. Лида шла по аллее, где горели матовые воздушные фонари, и вдруг увидела недавних своих покупателей. Они появились из кустов и побежали, словно нашкодившие подростки под фонарь, где стояла скамейка.

      Длинный радостно кричал:

      – Ведь это наша последняя ночь! Вы понимаете? Последняя ночь!

      – Бессмертие! – кричал ему вдогонку толстяк.

      «А такие ведь и напасть могут», – подумала вдруг Лида и от греха подальше, зашла в кусты. Лиде было глубоко за тридцать, и красавицей она не была. Широкая кость, ноги коротковаты и совершенно не изящное лицо пошлейшей дворовой девицы с носом – картошкой. Привлекала она мужчин только определенного сорта, и был этот сорт далеко не первым. Но кто в силах понять сложный внутренний мир шизофреника, которому перевалило за шестьдесят? Чувствуя тревогу, Лида пошла неслышно по земле, стараясь не задевать ветки. Когда она поравнялась с фонарем, у которого остановились сумасшедшие старикашки, её обуяло любопытство. Она присела на корточки и принялась наблюдать. Было очевидно, что два свихнувшихся алкоголика что-нибудь выкинут. Достав телефон на случай съемки ролика для ютуба, она притаилась.

      – Да-а, – сказал, надышавшись свежайшим воздухом, толстяк. – Я ждал этого момента семьдесят три