Смертоносный цветок. Оксана Ризнич

есть?

      – А как же… У нас всё есть: и наркотики, и проституция. Всё как у людей.

      – А говорите, что тихо.

      – Да кому тут шуметь? В девяностых – было дело, бузили. А теперь тихо. Водолазы вот часто пропадают, ну так они же нелегально работают. Грибники тоже иногда пропадают. Ну туристы ещё, даже целыми группами. Но это потому, что деньги экономят и местных проводников не берут. А в бамбуке по оврагам заплутаешь – не выберешься. Вроде рукой подать до побережья, а не выберешься. Ну и по пьяному делу поножовщина или стрельба случается, а то как же? Ещё, говорят, раньше, в советские времена, на Шикотане[36] моряки в женских общежитиях пропадали, правда, не насовсем. А так – нет, тихо у нас и ночью на улицах не страшно, хотя фонари часто не горят, на них солярки не хватает.

      – Какой солярки? У вас же тут геотермальная станция!

      – Э, мил человек, у кого-то, может, и станция, а у народа только дырка в кошельке. Обещали, что за отопление платить будем дешевле, да обманули. Столько денег в это дело вбухано, что солярки на двести лет вперед купить можно, а на сдачу новый посёлок построить. А вы бы шли спать, а то утром вас не добудишься, я-то знаю – всегда кто-нибудь к завтраку опоздает…

      Костик после ужина расположился в столовой, сообразив себе диван из семи стульев, и защёлкал кнопками телевизионного пульта. Обнаружилось всего три канала: по одному шли новости, по другому – навязшее в зубах шоу, по третьему – очередной сериал про ментов. Иваницкий без особого интереса уставился в экран. От скуки он оглядывался на администраторскую, где битых два часа Виталик пытался дозвониться до каких-то знакомых, которым он привёз передачку с Сахалина от других знакомых. Так и не пробившись сквозь помехи на линии, Виталик оставил посылку дежурной, помахал Иваницкому и отправился на боковую. Костик посидел ещё с час и, устав зевать, тоже ушёл в номер.

      Ашот, несколько возбуждённый разговором с дежурной, принял из её рук рюмку коньяка для успокоения нервов. Тепло попрощавшись с дамой, столь хорошо понимающей нужды простого туриста, Алмазян откочевал в свой четырёхместный «люкс». Около полуночи он, мучимый невесть откуда взявшейся бессонницей, лежал на кровати, изучая движение теней на потолке. Блымающий свет фонаря пробивался сквозь жалюзи, тонкий вой ветра действовал на нервы. «Да, – думал Ашот, – дёрнуло меня переться на эти Курилы. Лучше б на Тенерифе».

      В тишине коридора скрипнул пол. Ашот насторожился. Звук тихих шагов замер возле его номера, кто-то пытался осторожно повернуть дверную ручку. Ашот сел в кровати и громко спросил:

      – Кто там?!

      – Э… – сказали из-за двери. – Я это, Геша. Надо бы выпить за успешный тур…

      Изуми после ужина никто не видел, но её кроссовки показывали оттопыренные язычки из обувного шкафа в вестибюле.

      Сергей Семёнович долго блуждал в тумане по Южно-Курильску, стремясь получить как можно больше впечатлений. Наткнувшись на забетонированный

36

Самый крупный остров Малой Курильской гряды.