Смертоносный цветок. Оксана Ризнич

напоминают лежащую девушку, вот вздёрнутый носик, а вот линия груди, этот вулкан ещё называют спящей красавицей. Впереди по курсу – Тихий океан, а слева – Охотское море. Ширина острова в среднем около девяти километров и только в районе вулкана Тятя около сорока.

      – А где Чёртов палец? – спросил Ашот.

      – Там, – Айна махнула рукой за ближайшую сопку, вынырнувшую из серой мути.

      – О, здесь солнце! – воскликнул Геша.

      Но микроавтобус тут же снова въехал в стену тумана.

      – Деревья прямо карликовые, – Ашот сморщил нос. – Это что, берёзы? Кусты какие-то!

      – Да, не брянские леса, – усмехнулся Виталик.

      Автобус натужно пыхтел, карабкаясь вверх, потом очередная сопка сталкивала его вниз, заставляя колёса вращаться быстрее, и, едва выровняв своё автомобильное дыхание, он снова полз на подъём. Грунтовая дорога вилась вдоль ржаво-красного русла широкой и мелкой речки. Туман тянулся полосами – то моросящими и непроглядными, то пронизанными солнцем, и дорога тоже была полосатой – то мокрой, то совсем сухой. На этих сухих участках пыль лезла во все щели и повисала в душном пространстве. От бесконечных поворотов, спусков, подъёмов пассажиров слегка укачало. Наконец дорога вывернула на берег, где призывно маячила стела с корабликом на верхушке. Они сфотографировались на фоне надписи «Южно-Курильск», но сам посёлок прятался в тумане на противоположной стороне открытой бухты: там, на голом длинном мысу, курильчане вьют барачного типа гнёзда.

      Автобус проскочил мимо чахлого ельника, где меж стволов проглядывали полусгнившие деревянные столбики кладбищенских памятников, промчался вдоль болота и пустыря, мимо развалин, расположением намекавших на присутствие здесь в прошлом улиц, притормозив, перекатился через мост над тёмной протокой, отрезавшей сопку Длинную от заболоченной низменности, и, преодолев крутой подъём, въехал в Южно-Курильск, затормозив в центре возле одноэтажного здания.

      – Дом дружбы[29]! – объявила Айна. – На входе надо снять уличную обувь и надеть тапочки, здесь – японский стиль.

      Когда Геша снял кроссовки, оказалось, что носки не являются непременным атрибутом человеческого существования. Он смущённо наступил одной босой ногой на ковровое покрытие, а вторая так и осталась висеть в воздухе, не решаясь приземлиться.

      – Кхм… – деликатно кашлянул Виталик. – Может, вам носки купить? Тут магазин за углом. А то мозоль можно натереть…

      – А? Нет, не надо, – ответил Геша. – Я так привык.

      Дежурная покосилась на Гешины ступни и выдала смущённому туристу тапочки, демонстративно протерев их дезинфицирующим раствором.

      В четырёхместном номере не было ничего, кроме кроватей, встроенного шкафа и стола со стулом возле окна. Ашот провёл пальцем по столешнице, проверяя, нет ли пыли.

      – Неужели я платил такие деньги за то, чтобы меня сунули в какую-то общагу? Где ванная? – удручённо уставился он на Айну. – Я хочу нормальный одноместный номер!

      – Одноместных нет,

29

Здание было построено японцами после землетрясения 1994 года в качестве гуманитарной помощи как убежище на случай стихийных бедствий, на входе есть надпись: «Дом российско-японской дружбы», поэтому в народе его именуют просто Домом дружбы. Используется в качестве недорогой гостиницы.