Далёкая песня дождя. Вячеслав Ременчик

работ. Внимательно осмотрев, все, что я приволок из колледжа, заглянул в папку с графическими набросками, провел пальцем по еще влажному акварельному этюду на мольберте и остановился напротив «Песни дождя». Я был уверен, что портрет он заметил сразу, но умышленно бродил вокруг да около, накапливая нужные слова. Я был готов с пониманием отнестись ко всему, что он скажет, ведь это была его картина… Его, да уже не его…

      – Однако, – многозначительно произнес мой друг, – узнаю отличника Антошу Ракитина.

      Он приблизил лицо к холсту и близоруко сощурился:

      – Лессировочка на пять балов. Глазищи как живые, это всегда был твой конек.

      Мне сразу же подумалось: «Неужели в эту приторную патоку он не плеснет капельку дегтя?» И он плеснул, иначе это не был бы Сашка Макушин:

      – С зеленью, ты, старик, конечно же, переборщил.

      Он отошел от холста на пару шагов, склонил голову на бок и огласил окончательный вердикт:

      – Ты прости, старик, получилось, несомненно, прекрасно, но на себя она здесь не похожа.

      – Она похожа на ту, которую знаю я, – ответив таким образом на «конструктивную дружескую критику», я завесил портрет плотной материей.

      Когда же он ушел, так и не допив принесенный виски, «Песня дождя» снова увидела свет. Я долго стоял перед портретом и смотрел в воссозданное мною прекрасное лицо.

      – Теперь мы всегда будем вместе, – обратился я к моей Еве, и ее сияющие жизнью глаза ответили мне яркими солнечными бликами.

      За окнами мягко и ненавязчиво, как легкий блюз где-то в кафе, звучала песня дождя. Она слышалась мне издалека, из неведомой туманной дали. Но я отчетливо слышал, нет, не слышал, а чувствовал ее и наслаждался каждым волшебным аккордом.

      22

      Осень в этом году выдалась особенно дождливой. Давая кратковременный отдых глазам, воспаленным от постоянного напряжения в непрерывных бдениях над холстами и хронического недосыпа, я подходил к большому от пола до потолка окну и смотрел на мокрый, отражающий неоновый свет, асфальт, редких прохожих, понуро бредущих под зонтами, гудящие клаксонами авто, нервно ползущие в длиннющих змееподобных «пробках». То и дело, оглядываясь на портрет Евы, я словно приглашал ее послушать вместе далекую песню дождя. Но она почему-то не становилась ближе, не приближалась даже на шаг, оставаясь в своем солнечном беззаботном мире.

      «Мечты обязаны сбываться». Не так я тогда ответил на ее вопрос. Ведь не эти стены, не эти большие окна и высокий потолок жили в моей мечте. Без нее это все теряет смысл. Без нее эта мастерская, как бы я ее ни пытался наполнить жизнью, остается мертва. Ведь это всего лишь, стены, окна и потолок. Я ждал ее! Зная, что эта мечта никогда не покинет меня, я каждый вечер смотрел на город, мечтая увидеть сквозь мутную стену дождя ту, что неожиданно перевернула мое, некогда кособокое представление о жизни, любви и искусстве творить. Я научился слушать дождь не потому, что во мне каким-то чудесным образом открылся