В кривом зеркале. Лина Богданова

смены. Там Бабулько придет – фиг вывезешь без контроля. В темпе.

      – Бабулько – урод! – кивнул сообщник. – Я мигом.

      Вскоре у калитки остановился старенький фургончик. Запакованное в полиэтилен тело перетащили в салон. Бус укатил в сторону леса. Оставшийся на месте преступник вернулся в дом. Включил свет в коридоре, выругался:

      – Говорил же Лешему не связываться с пером, вон, кровищи сколько! Хватило бы монтировки.

      Огляделся, вытащил из стопки стираного белья простынь, протер заляпанный пол.

      – Теперь комар носа не подточит. Был человек – и весь выбыл. Человек – громко сказано. Подонок вульгарис! Давно следовало убрать…

      Он прошел по садовой дорожке в сторону запасной калитки, наткнулся на одно из металлических чудовищ Собесского. Отскочил, снова выругался. Пнул уродца ногой и скрылся за высокой, окружающей усадьбу покойного, изгородью.

      В саду чирикнула ранняя птаха, за ней – вторая. Лучи солнца обретали тепло и свет, с завидным упорством проникая в самые сокровенные глубины сливовых зарослей, расцвечивая не проснувшуюся еще яблоневую листву, полузакрытые цветочные головки, переливаясь крохотными радугами в изгибах стальных конструкций.

      И вот уже в мир пришло полноценное июньское утро, так незначительно зависящее от человеческих поступков и проступков…

      – Как-то так, в общем, – закончил сложившуюся к утру версию лейтенант Пукель. – И как вам?

      – Как-то так, – пожал плечами майор. – Если честно, как в старых добрых детективах: красиво и понятно. Сам придумал или помог кто-то?

      – А то я бы кому позволил… – отмахнулся от обидного допущения Ярослав. – У меня самого с воображением без проблем. Картина маслом. Со всеми подробностями.

      – Мне особенно понравилась кровавая заря и тело в пакете. Впечатляет. Теперь что?

      – Как это что? – с плохо скрытым возмущением произнес сыщик. – Дальше припру убийц к стенке. Вот только доказательств надыбаю маленько.

      – Интересно, с кого начнешь?

      – Как это с кого? – обиделся лейтенант. – Я же сказал: главный зачинщик – Николай Семашко.

      – Экстремист, значит? Ну-ну… а не боишься?

      – Чего?

      – Ну, сообщников его. С кавказским разливом. Горячие парни, между прочим…

      – Думаете? – приуныл Пукель. – А если госбезопасность подключить?

      – А если версия твоя вилами по воде писана, тогда что? Выставишь весь отдел на посмешище? Тебе ж Семашко этот со своим экстремизмом приснился просто! Кстати, акцента кавказского мне в истории твоей не хватило.

      Подумаешь, объект! Да тут таких находок для шантажиста – лопатой греби. Нет уж, дорогой соратник, не руби сплеча. Осмотрись, почву прощупай. А там уж и я подключусь. Мне б еще суточки не дергаться. Ты пожалей начальника, не вынуждай нарушать постельный режим. И вот еще что, ты фантазию свою попридержи, с натуры пиши. Исключительно с натуры! Нам и без тебя сюрреалистов хватит, Дали ты мой самопальный. Усек?

      Ярослав покашлял, вникая в суть комплимента. Робкий упрочил позиции:

      – Только