Селия. Юки Аме

перед парадным портретом родителей в золоченой раме, задирая голову к стене. От отца мне достались серые глаза и подбородок, а от мамы волнистые каштановые волосы.

      Я все смогу, пора брать себя в руки.

      «Без вас так тяжело…»

      Генерал не зря был великим стратегом и, как он и предрек ранее, скоро мне вносили на блестящем подносе цветущую ветку шиповника с привязанной к ней запиской от Калеба, в которой он просил разрешения заехать и справиться о моем самочувствии.

      Первые минуты я безучастно смотрела на содержимое подноса, как на ядовитую змею, не желая прикасаться ни к чему, что имело какое-либо к Нему отношение.

      «Противно!»

      Но, пересилив себя, я развернула тонкий лист дорогой бумаги, благоухающей терпкими благовониями. Раньше я бы даже тайно прижалась к бумаге лицом, чтобы поглубже вдохнуть волнующий аромат. Идиотка! Но теперь меня буквально подташнивало от знакомого запаха.

      Я присела за трюмо и летящим почерком написала короткую ответную записку о том, что буду рада видеть тира в своем саду и отдала ее посланнику.

      «Приличия, приличия, господа».

      Часа через полтора мне передали, что тир Торнтон ожидает в беседке, я по привычке остановилась около зеркала, поправляя локоны и сразу же себя одергивая: «Не для него!» и вышла в сад, развернув плечи.

      Сквозь ажурные стены беседки светились русые волосы и я на миг замешкалась, собираясь с силами и пытаясь легкомысленно улыбнуться.

      – О, милая Сели! – воскликнул Калеб кидаясь ко мне с намереньем схватить за руки, но я быстро прижала их к груди, якобы в волнении, потому что даже у моей выдержки были свои пределы.

      – Я поспешил к Вам, как только узнал. Это чудовищно! – продолжал заливаться сладкоголосый соловей. – Как вы?

      «Мой ход в нашей комедийной оперетте».

      – Я так жалела, что вас не было в городе, – откликнулась я, незаметно увеличивая расстояние между нами. – Я так испугалась, все произошло очень неожиданно. И Его Величество!

      – Да, да, я понимаю. Но драгоценная Сели…

      – И боюсь, что продолжаю находиться в ужаснейшем волнении, – перебила я мужчину, патетически прикладывая ладонь ко лбу, как делали другие дамы. – Мои мысли и чувства столь сумбурны, что я не могу разговаривать! О-о-о, простите меня!

      И прижав платок к сухим глазам, побежала обратно к дому огибая кусты жасмина.

      Мне кажется, получилось достаточно «глупо» и романтично, в духе светского романа о любви. Пусть мои мысли и были циничны, но, прикрыв дверь, я все же прижалась к ней спиной, закрывая глаза и позволяя себе нормально глубоко дышать, успокаивая сердцебиение.

      «Видеть его так близко. Та же улыбка, тот же взгляд, словно ты одна единственная в целом мире… Как все это мерзко!»

      Чуть придя в себя, я написала более подробное письмо генералу, отчитываясь о своих действиях и о приезде Калеба. И получила вечером сдержанный ответ с приглашением завтра совершить официальную прогулку по городскому парку.

      «Это будет новость дня, я уверенна. Жуткий Черный Ворон и бедная тира на