Догма Проклятых. Суеверие. Дарья Сугробова

не продумывали, просто однажды ринулись прочь, как обезумевшие, потому что на самом деле таковыми и стали. Разве могли нас не поймать?

      Он усмехнулся, поражаясь собственной бездумности. Ведъме показалось, что теперь, стоя здесь подле своих друзей, его спонтанный поступок казался мужчине не таким уж и глупым, однако его манера. Графиня задумалась, не подавая виду. Что-то в рассказе неприкасаемого было фальшивым.

      Их бросили в тюрьму. Звучит не так страшно, как принудительные каторжные работы, однако не для червивого. Камера стала для них не пристанищем исправления, а долгой пыткой, в коей медленно они обречены были умирать от голода и болезни. Слушая Александра Ведъме, было удивительно, как часто люди, мнящие себя белой костью, выбирали для провинившихся червивых не мгновенную казнь, а изуверское умерщвление. С каким блаженством наслаждались им.

      – Когда прошел слушок, что некий князь набирает себе людей из осужденных, я выпросил всем нам эту возможность, – Александр повернулся к Ведъме. – И знаете, едва ли у нас были соперники.

      Он ждал от исследовательницы изумления, однако та лишь хмыкнула, не поведя и бровью. Графиня лучше самого́ мужчины знала, как страшатся червивые ее деяний и намерений.

      – Так странно. Я помню, как шел по пустому коридору и слышал вслед лишь оскорбления и проклятья. Их ждала только смерть, но даже стоя перед ней, они не могли поднять глаз. Рабы, как есть.

      – Почему же вы не испугались?

      – Я проклят Волотом, гады и черви жрут меня изнутри. Так что чего бояться? – он развел руками. – Я могу умереть в тюрьме от меньшего проклятья, а могу умереть на море от большего. Разница невелика, я все равно умру. Только во втором случае, хотя бы буду делать это на мягких медицинских простынях, под присмотром врача, знающего о червивых большем, чем мы сами. При капельницах и лучших лекарствах, как белый человек, – он заулыбался, скаля свои удивительно ровные зубы. – А умирая, даже в самых страшных муках, буду плевать Волоту в морду, потому что пошел против его судьбы, став сам себе хозяином.

      – Не боитесь, что есть учесть страшнее смерти?

      – Нет. Но вы странная. Во всем Западе нашлось пятеро человек, готовых плыть за вами, а вы задаете столь пугающие многих вопросы.

      – Люди мнительны, впереди нас ждут только трудности, а я борюсь не просто с эпидемией, но с человеческим мракобесием и предрассудками, и хочу, чтобы вы понимали, куда плывете.

      – Не знаю, как остальные, скажу за себя, – Александр оглядел присутствующих. – Мне известно, куда я плыву. У многих червивых, даже в тюрьмах есть надежда, что хозяева простят их, но я читал ваши статьи и хочу быть сам себе хозяином.

      Его лицо выражало твердость намерений и , окончательно замолчав, он вновь вернулся в дальний угол.

      – Вы сказали, что вас пятеро?

      – Да, – Гавриил, не смевший перебивать товарища, поспешил объясниться с Ведъмой. – Пятый мой старший брат – Ермак – капитан «Звезды».

      – С