Немой крик. Анжела Марсонс

мировой король виски. Тело Кёртиса реагировало независимо от его сознания – он чувствовал себя так, словно наступило Рождественское утро. Том оторвал глаза от бутылки и протянул руку за запиской.

      ХОЧЕШЬ – ПО-ТВОЕМУ, ХОЧЕШЬ – ПО-МОЕМУ, НО ЭТО БУДЕТ СДЕЛАНО. НАСЛАЖДАЙСЯ.

      Он рухнул на стул, не отводя глаз от своего лучшего друга и злейшего врага. Ему было ясно, что нужно людям, пославшим ему этот подарок. Им надо, чтобы он умер. И вместе со страхом к нему пришло облегчение. Кёртис всегда знал, что, рано или поздно, день расплаты наступит. Не в этой жизни, так в следующей.

      Том отвинтил пробку, и его ноздри немедленно заполнил аромат. Ему было ясно, что если сейчас он выпьет, то умрет. Он ведь не ограничится одной порцией – у алкоголиков отсутствует само понятие порции. Если он начнет, то прикончит всю бутылку, а для него это означает смерть. И если он выберет такой способ умереть, то никому больше не придется страдать. Жена подумает, что он просто дал слабину, и с нею все будет в порядке. Если сильно повезет, она так и не узнает, что же все-таки произошло. А дочери и не надо этого знать.

      Мужчина медленно поднял бутылку и сделал первый глоток. Затем задержался всего на одну секунду, прежде чем вновь поднес горлышко к губам, и после этого уже не останавливался, пока чуть не задохнулся.

      Эффект он почувствовал незамедлительно. За два года его тело потеряло всякий иммунитет, и алкоголь побежал по его венам прямо в мозг.

      Кёртис сделал еще один глоток и улыбнулся. Не самый плохой способ свести счеты с жизнью.

      Еще один глоток – и короткий смешок. Никаких больше ванн, старики. Никаких грязных подгузников. Забудьте о вытирании слюней.

      Он вновь поднес горлышко к губам и прикончил половину содержимого бутылки. Все его тело горело, и он ощущал настоящую эйфорию. Как будто наблюдал за любимой командой, выносящей противника с разгромным счетом.

      Больше не надо будет скрывать сделанного. Не надо будет бояться. Он все делает правильно.

      По его щекам потекли слезы. В душе он чувствовал покой и счастье, но его тело предавало его.

      Том задержал бутылку у рта и посмотрел на фото, висевшее на стене. На нем его дочь кормила козочек в зоопарке Дадли. Это было в день, когда ей исполнилось шесть лет.

      Мужчина скосил глаза. Он не помнил такой улыбки у нее на лице и такого вопроса у нее в глазах.

      – Сердце мое, мне очень жаль, – сказал он фотографии. – Клянусь, это было всего один раз.

      Выражение лица девочки не изменилось. «А ты в этом уверен?» – словно спрашивала она.

      Кёртис закрыл глаза, чтобы не видеть осуждающего выражения на лице дочери, но ее образ все равно стоял перед его мысленным взором.

      – Ну, хорошо, может быть и больше, чем один раз, но, сердце мое, я в этом не виноват. Это она меня заставила. Она надо мной издевалась и дразнила меня. Я ничего не мог с собой поделать. Но я не виноват.

      «Но ведь