Молодожены. Наталья Шевелева

мозга. Так как при таких повреждениях нельзя ожидать острых психогенных реакций!

      Маленький доктор торжествующе поднял вверх указательный палец, его очки победоносно сверкали, сползая на самый кончик коротенького носа, а слушатели в почтении внимали, периодически забывая дышать. Эскулап, меж тем, продолжал энергично вещать:

      – Что, опять же, подтверждается данными электроэнцефалограммы, электронистагмограммы, пневмоэнцефалограммы, а также анализом спинномозговой жидкости.

      Аудитория согласно закивала головами.

      – Теперь подождем, пока она заговорит, и выясним наличие невропатического развития или отдаленных последствий ее травмы, сопровождавшейся сотрясением головного мозга и длительной потерей сознания. Надо быть готовыми и к повышенной аффективной лабильности, и к головным болям, а также головокружению и так далее, вплоть до изменения личности…

      Все, он меня потерял. Я выпала из его речи, мысленно оглохнув. Увольте меня от такого сленга. Он мне еще за него ответит, причем нормальным, человечьим, языком.

      Наконец доктор ушел, задрав бородку и удовлетворенно потирая ручонки, что- то снова декламируя непонятными словами своей свите, которая вытекла за ним из палаты, как стая маленьких лодочек в фарватере большой важной яхты. Я что же, ходила в море? Да, Бог его знает. Устала я очень после этого осмотра, заснула и проспала до самого вечера.

      Я открыла глаза как раз в тот момент, когда небо за моим окном окрасилось в розовый цвет. Наверное, садилось солнце. Мне тоже очень захотелось сесть, чтобы увидеть это прекрасное зрелище. Я попыталась приподняться в кровати, но оторвать от подушки смогла только голову. Получалось, что самой активной частью моего тела была, пока что, только голова. Она и думала, и двигалась, и скакала по ступенькам, и даже ела. А все остальные части тела были безнадежны и вызывали мое тихое раздражение. С такими невеселыми мыслями наблюдала я закат, с ужасом ожидая ночи. Я не люблю ночь. Извините, по- моему, я это уже говорила.

      Когда стемнело, меня снова охватила тоска и беспокойство. Я постепенно наполнялась липким животным страхом. Стоило мне увидеть мою сегодняшнюю медсестру с давешним шприцем в руках, я начала хмуриться и смотреть на нее жалобно. Я не хотела больше кошмаров, а в моей голове сложилось четкое убеждение, что их причина – в тех стеклянных ампулках, которые вгоняли мне в вены под прикрытием заботы о моем спокойном сне. Может раньше, пока я была без сознания, это и помогало, но сейчас очень сильно напоминало наркотическое опьянение и связанные с этим видения. Мысль меня здорово напугала. Если я так спокойно рассуждаю о наркотиках, я что – наркоманка? Но почему- то внутри я точно знала, что никогда бы не приблизилась к этой гадости даже на пушечный выстрел. Так в чем же дело?

      Мои бессловесные уговоры, как обычно, не возымели никакого действия. Я отошла в мир сновидений, а точнее – кошмаров, так же легко, как и в предыдущий вечер.

      И снова мне снилась зеленая трава до