Оберег на любовь. Том 1. Ирина Лукницкая

На них пышные, как бисквитные пирожные, платья и изящные атласные туфельки. Тыквы, разлегшиеся штабелями на грядках, преобразуются в золоченые кареты. Тут из-за горизонта на белых конях возникают, как два солнца ясных, долгожданные принцы. В порыве страсти они разрывают свои грудные клетки, вынимают и протягивают нам на ладонях горячие пульсирующие сердца.

      Людмила Ивановна незаметно улыбалась. Теперь она была спокойна: к опасной теме любовников, слава Богу, больше не возвращались. И все же, речь говорливой соседки казалось ей не ко времени и не к месту. Она была абсолютно не готова к тому, чтобы представить свою девочку в роли мамаши с выводком ребятишек, поэтому обсуждать тему женихов и перспектив дочкиного замужества не собиралась. Смеющиеся глаза ее выдали хитрый ход, который предприняла сообразительная родительница, чтобы завершить неугодную ей дискуссию. Она предложила:

      – Девчонки, а не сходить ли вам на речку искупаться? А нам с Генриеттой Мирославовной уже пора заниматься клубникой.

      Соседка нисколько не обиделась. Напротив, она, как человек очень отзывчивый, искренне поддержала эту идею:

      – Как я рада за девушек, а то им, молодым, с нами неинтересно. Красавицы мои, скорее на волю! На реку, в лес, за новыми знакомствами, за свежими впечатлениями…

      Любопытной оказалась реакция тети Люси. Она, не сдержавшись, прыснула в кулак, как будто чихнула, на что Генриетта вежливо пожелала ей здоровья. Но мы сразу поняли, что Сонина матушка смеется. Что ее так раззадорило? Я сначала подумала: «Просто она в уме продолжила логический ряд, начатый старухой: «…за свежими впечатлениями, за свежими кавалерами…». И тут до меня дошло. Ведь старушка автоматически внесла задушевную подругу Люсеньку в свою возрастную группу. А тете Люсе на этот момент не было еще и сорока.

      …Благодаря Сонькиной открытости, я была изрядно информирована о жизни Людмилы Ивановны. Соня очень гордилась матерью и часто делилась со мной новостями об ее успехах на работе и в быту. К своему бальзаковскому возрасту женщина достигла многого. Соньку родила и подняла, можно сказать, одна – это раз. Окончила МАИ, и к своим тридцати восьми выросла до ведущего конструктора на авиационном заводе – это два. Ей повезло, она трудилась в мужском коллективе, где все без исключения высоко ценили ее за светлую голову, уважали за редкую порядочность и работоспособность и, конечно, носили на руках, потому что она была душой и любимицей всего КБ. Работники бюро знали, что без Людмилы Ивановны коллектива бы как такового просто не было. Мужики ходили плакаться в жилетку к единственной сослуживице. Она как никто умела выслушать, пожалеть и успокоить – это три. В этом Соня была копия своей родимой матушки. Обеих хлебом не корми, дай только о ком-нибудь позаботиться.

      И вдруг я догадалась: так вот почему тетя Люся не одобряла перспективы скорого появления женихов у своей дочери! Просто-напросто она сама была еще очень молода! Как раз сейчас она в полной мере осознала прелесть своего возраста. Находясь в самом соку и на пике