Прости, Мария!. Ксантия Голубь

приходят воспоминания.

      Когда мне исполнилось четыре года, папе дали двухкомнатную квартиру. Правда, в панельке, и в не слишком престижном районе. Но все-таки, это была своя, отдельная квартира. Это было большое достижение, по тем временам.

      Там я пошла в новый детский сад, а затем и в школу. Все это находилось совсем рядом с домом. Там же была и детская площадка. А зимой, рядом со школой заливали каток.

      Я очень любила нашу новую квартиру. Любила гулять во дворе. Смотреть по вечерам телевизор. Любила своих друзей.

      Я чувствовала себя спокойной и защищенной. Жизнь казалась счастливой и безопасной. И ведь, если вдуматься, таковой она и была.

      У нас было все для счастья. Квартира. Дача. Неплохой заработок у папы и хорошая (пусть и не очень высокооплачиваемая) работа у мамы. Бабушка, которая нас любила и всячески поддерживала. Мы с братом учились в школе, и довольно успешно. У родителей были друзья. Была возможность на целый месяц поехать в оплачиваемый отпуск. Все это было.

      И мы с братом были счастливы. Во-всяком случае, я точно была счастлива.

      А вот мама, по ходу, нет.

      Во-всяком случае, я очень часто слышала ее жалобы на невеселое существование, на бедность, на то, что «вот у людей». С ее точки зрения, у людей все было лучше, в том числе и мы, дети. Она почти всегда была недовольна. Всегда жаловалась на плохое самочувствие.

      Тогда я была еще ребенком, и не воспринимала мамины капризы, а иногда и истерики близко к сердцу. Впрочем, мне и сравнивать-то было не с кем. Мне казалось, что это нормально. Что это, в порядке вещей.

      И прошло еще много лет до того момента, когда я поняла, что мамины истерики и капризы, ее тяжелый, деспотичный характер, были следствием одной, непонятной мне долгое время причины: душевной болезни.

      Мама была больна, и тщательно это скрывала. Впрочем, на эту тему практически никто не задумывался. Она, знала. Но она старалась, что бы никто не догадался о ее недуге. Ведь, с ее точки зрения, это было «клеймо» на всю оставшуюся жизнь.

      И только, спустя время, уже сама будучи медиком с образованием, и сопоставив факты и симптомы, я поняла, ее болезнь, это болезнь психики.

      К сожалению, перед маминым уходом из жизни, и в результате перенесенного ею вирусного заболевания, ее болезнь приняла тяжелую форму. Но это было потом, а пока…

      Пока была пора моего беззаботного, счастливого детства.

      Вспоминая сейчас счастливые эпизоды из моей ранней биографии, я до сих пор удивляюсь: откуда, в моем, тогда еще совсем по-детски наивном сознании возникали вполне взрослые, сформировавшиеся мысли?

      Например, было несколько эпизодов, которые стали для меня, как искорки света. И когда я проживала эти мгновения, я отчетливо осознавала: вот этот эпизод, останется в моей памяти на всю жизнь.

      Как-то выходя из подъезда своего дома на прогулку, я засмотрелась на падающий снег. Было безветренно, и уже темно (зимой всегда рано темнеет, а тут еще и облачность). Над козырьком нашего подъезда горел фонарь. Я подняла голову. В свете фонаря, падающие снежинки казались необыкновенно