Вещий. Разведка боем. Юрий Корчевский

Разбойник стал заваливаться. Слева шум, мелькает тень. Еще один. Я бросился за ним. Услышав, что его догоняют, разбойник остановился, повернулся ко мне. В руке – дубина, утыканная железными шипами.

      – Что, взять меня хочешь? Сейчас я твою башку в кисель превращу!

      Парень взмахнул дубиной, а я бросил кистень – бросил так, как учил меня Михаил – сбоку. Кожаный ремешок обвил дубину, и я дернул кистень на себя. Дубина вылетела из руки разбойника, и, не дав ему опомниться, я саблей рубанул его по плечу, почти разрубив до пупка.

      Я замер и прислушался – тихо. Я хорошо помнил, что сзади стояло пятеро; троих я убрал – значит, двое или удачно сбежали, или спрятались в лесу. Наверняка свой лес они знали лучше меня. Тогда им повезло, пусть другим расскажут, как и чем кончается лихая жизнь.

      Я вытер саблю об убитого, вбросил ее в ножны и пошел к дороге. Монахи уже расправились с оставшимися. Я прошелся по дороге – мать моя! Оба обгоревших трупа еще чадили, издавая запах паленого мяса, на обочинах лежали куски тел.

      Славно поработали монахи: удар секирой – и уже не один человек, а два, только маленьких. Монахи деловито собирали с убитых оружие, ножи, складывали в телегу; железо – ценность, им не разбрасываются.

      Завидев меня, оба здоровяка заулыбались – ну ровно дети. Побаловались в песочнице, и вдруг родителя увидели. По большому счету – молодцы, не впали в ступор от моих шалостей с огнем и оружием дрались хорошо – не струсили, ни на шаг не отступили, прикрывая спину.

      – Молодцы! Непременно настоятелю доложу о вашей храбрости.

      – Кабы не ты – не устоять бы нам; полтора десятка – это очень много. И это… – Федор потупился, – больно у тебя с молоньей, что с руки мечешь, ловко получилось – ровно как Илья Громовержец. Мы аж спужались поперва. Виданное ли дело – огонь руками бросать!

      – Предупреждал же я вас – не пугайтесь, как необычное что увидите.

      Василий помялся:

      – А руку поглядеть можно?

      – Смотри, за погляд деньги не берут.

      Я протянул раскрытую ладонь. Оба монаха ее внимательно осмотрели, даже ощупали, но, ничего не найдя, сильно разочаровались.

      Мы уселись на подводу и поехали назад, в монастырь.

      Лошадка еще не добрела до ворот, как они распахнулись и высыпали монахи. Федор и Василий не выдержали – не хватило терпения, соскочили с телеги и, поддерживая руками рясы, побежали навстречу, крича:

      – Победа! Разбили поганых!

      Радость встречающих была бурной. Для всегда степенных, спокойных монахов это было необычно.

      В воротах встретил настоятель, осенил крестом. Оглядел забрызганные кровью рясы, приказал поменять. Я свою просто снял, отдал Федору. Оба ушли вглубь – видимо, к хозяйственным постройкам.

      Настоятель и вся братия прошли в трапезную, сели на лавки. Меня усадили рядом с отцом Кириллом. Наступила тишина.

      – Ну что же, с Божьей помощью побили нечестивцев. Давайте, братья, помолимся.

      Монахи встали, обратили лица