Лето начинается сегодня. Елена Андрианова

ти метрах от нас встают серебряные стены воды… И чёрные, в лучах солнца фигурки сёрферов, так же стремительно и яростно, как они растут, гребут на них… И вот уже летят-летят по волнам стремительными зигзагами вбок.

      Вначале я всё злилась на мужа, потому что только-только у меня начало получаться ловить волны. И именно в этот момент я оказалась беременной.

      Когда полгода назад мы прилетели на Бали, я думала, что мгновенно научусь серфить. Как главный герой фильма «На гребне Волны». Ведь я катаюсь на сноуборде в больших горах и умею прыгать с трамплинов. И мы сняли дом не рядом с Кутой, где безопасно и песчаное дно, а в районе Букита, где только рифовые споты (места для катания), опасные тем, что, если волна потащит тебя по дну, то это будет не песок, а камень. И вот я, крутая сноубордистка в горах, здесь, на океане, оказалась полным нулем. Я тормозила разгребаться, потому что боялась этих огромных волн, а пытаясь встать на доску, кубарем летела в воду. Но я была очень упорной в своём упрямстве. Пять месяцев я боролась с океаном. Пять месяцев пыталась доказать, что я такая же сильная, как мой муж и все эти мужчины-серферы вокруг меня. Но океан снова и снова скидывал меня с доски, переворачивал вверх тормашками, закручивал и стирал в своих волнах. Я гребла два-три часа и выходила ни с чем, а мой муж ловил за это время не одну волну. И я закатывала мужу истерики.

      И только месяц назад у меня начало получаться. Вначале наш друг на маленьких волнах показал, как правильно разгребаться на волны. Затем из Доминиканы приехал основатель русской сёрф-федерации Феликс, и рассказал, что тренировать заскоки нужно каждый день на берегу, чтобы тело запомнило их на уровне мышечной памяти. Я начала тренироваться на суше и, наконец, стала запрыгивать на сёрф и на волне. Но прошёл всего месяц, и я узнала, что беременна. И вот теперь мой муж там, в океане, ловит волны, а я вынуждена сидеть здесь, на берегу, с сыном.

      Всего две недели назад эта мысль бесила меня ужасно. Но плод нашей любви рос в моём животе, и вместе с ним что-то новое укреплялось и росло внутри меня.

      ***

      Всегда больше мальчик, чем девушка, я стала теперь ходить на массажи и стрижки, красить ногти, а ещё я всё время теперь хотела своего мужа.

      Мы как раз сняли у испанцев наш новый дом. Раздвижные окна-двери от пола до потолка, барная стойка кухни, пятнадцать соток цветущего бело-розового сада, бассейн, и пёс Чико, который понимал только по-испански. А на втором этаже под двускатной соломенной крышей кровать с балдахином.

      Я с сыном могла купаться в нашем собственном бассейне часами. И плавая, думала о своём муже, работающим наверху в спальне за компьютером. О том, как он пахнет солью после серфинга. Тогда я выходила из бассейна, ставила сыну мультики, заваривала чай с мятой и лимоном в высоких стаканах и шла наверх…

      А по ночам мы с мужем плавали в бассейне обнажёнными, глядя в тысячи ярких звёзд в чёрном космосе над нами. И засыпали, слушая, как мерно и глухо бьёт о берег огромный таран Индийского океана.

      ***

      Шесть месяцев я бродила вдоль океана, глядя, как серфят другие. А на седьмом месяце беременности пошла учиться аргентинскому танго. Дорога до casa de tango в Семиньяке, где проходили занятия, занимала больше часа.

      Я выезжала на арендованной Аванзе с механической коробкой передач из ворот нашего рая, по сельской бугристой дороге мимо зелёных лужаек, на которых паслись балийские sampi (коровки – перевод с индонезийского – прим. автора), маленькие, с большими глазками, больше похожие на антилоп; мимо пальм и раскидистых бананов, мимо роющих землю куриц, и множества прилегающих дорожек, с которых в любой момент мог, не тормозя и не смотря, куда едет, выскочить беспечный балийский водитель. Затем оказывалась на главном шоссе. С двух сторон мелькали магазинчики, супермаркеты, салоны связи, массажные салоны, дома и сидящие на корточках в пёстрых саронгах смуглые мужчины с сигаретами. Сотни бибикающих мотороллеров и машин, зной, шум, пыль… Но вот я в Семиньяке. Зелёные рисовые поля-террасы, старые храмы, чёрный вулканический песок пляжей.

      Резную дверь Casa de Tango открывала балийка, провожала через холл с хрустальной люстрой, и внутренний дворик с бело-чёрной плиткой, пальмами и мерцающим бассейном. Ворковали гекконы и голуби в синеющем вечере. Я шла к танцевальному классу и уже слышала голос учительницы, отсчитывающей шаги «one, two» и музыку.

      Стефани – высокая, худощавая немка лет сорока пяти, с короткой стрижкой – учила методично и спокойно. В начальной группе занимались одни женщины, и Стефани всегда брала на себя мужскую роль. И через пару месяцев, выучив основные движения, я начала мечтать о милонге. Я представляла себе зал, полный мужчин. Как меня приглашают. И я, в платье, с обнажённой спиной, танцую красиво и страстно, как все эти женщины на многочисленных картинах вокруг.

      ***

      Настал март 2011 года и моей дочке в животе (я была уверена, что это дочка) пошёл девятый месяц. А по балийскому летоисчислению завтра должен был наступить новый 1937 год.

      Утром на Паданг-Паданге, спустившись по вырубленной в скале лестнице – тёмной, влажной, пахнущей летучими мышами, водорослями, благовониями и наси (рис – инд. язык – прим.