Мой Советский Союз. Борис Криппа

его дражайшая половина. Наш смотрящий по двору представлял из себя классическое воплощение отечественного труженика метлы со всеми вытекающими отсюда и втекающими туда последствиями. Он знал всех жильцов по именам и фамилиям, был в курсе многочисленных семейных дел и ревностно следил за чистотой вверенного ему куска столицы. Время от времени Петюня напивался. В такие моменты он, как и полагается настоящему российскому дворнику, шёл колотить супругу.

      Действо разворачивалось на глазах у всего двора и всегда протекало по одному и тому же сценарию. Наш Петюня, как правило, начинал заряжался разнообразными напитками с утра в субботу. Подходил он к этому делу основательно, ненужной спешки не проявлял и поэтому представал пред светлы очи своей супружницы уже ближе к вечеру, мучимый когнитивным диссонансом и полный разнообразных рефлексий и сомнений.

      Выяснение отношений начиналось практически немедленно и после короткой и громкой перепалки «сладкая парочка» вываливалась во двор, где, не тратя время на лишние разговоры, начинала бег с препятствиями по пересечённой местности. Дворник гнался за женой, не переставая потрясать кулаками и не забывая осыпать подругу жизни разнообразными проклятиями и одному ему ведомыми претензиями. Преследуемая на ответные реплики не отвлекалась, а только истошно вопила, изредка призывая бога и людей в свидетели её неимоверных страданий. Петюню это только подзадоривало и он, как стайер перед финишной прямой, из-за всех оставшихся сил пытался увеличить скорость и изловить наконец, зловредную супругу.

      Гонку наш ответственный за чистоту, как правило проигрывал и, в конце концов падал обессиленный на ближайшую лавку. Полежав на оной некоторое время и нажаловавшись дворовым зевакам на «эту суку» Петюня топал к себе домой спать. Вторая участница эстафеты, погуляв для верности ещё часок, тоже отправлялась на боковую. Наутро наш семейный тиран приползал с больной, трезвой и повинной головой к своей неразделимой половине и долго извинялся, перемежая адресованные самому себе уничижительные характеристики с возгласами «больше никогда и ни за что». Стократно поклявшись, что впредь единственным его движением по отношению к супруге будет сдувание пылинок Петюня, в конце концов, вымаливал прощение и на следующее утро радостно приступал к своим прямым обязанностям. Через некоторое время представление повторялось опять. Но не всё было так просто!

      Дело в том, что и Петюнина благоверная тоже была совсем не дурочка выпить. Причём алкоголь оказывал на нашу дворничиху какое-то удивительное воздействие, открывая такие свойства её натуры, которые были совершенно недостижимы в трезвом состоянии. Она словно вместе с градусами принимала внутрь бациллы смелости, так что если вдруг её дорогой друг жизни, не прочувствовав суть момента, пытался инициировать семейную разборку, то немедленно получал скалкой в лоб. Такой реприманд кардинально менял Петюнино ощущение реальности, и он начинал извиняться задолго