Фотограф. Мэри Дикси Картер

я понимаю, – сказала я.

      Амелия поцеловала дочь в лоб.

      – Дельта, не стесняйся взять что-то из книг или посмотреть телевизор, как только Натали отправится спать. – Амелия направилась к двери. – Мы будем дома к полуночи.

      Закончив с математикой, мы с Натали перешли к диораме, над которой она работала для школьного конкурса, – трехмерной модели идеального общественного парка. Я ходила в обычную государственную школу, а не в элитную частную, как Натали, и не помню, чтобы у меня были подобные задания, в которых можно проявить художественные способности. Девочка же принимала их как должное.

      Натали хотела начать с карусели.

      – Раньше я ходила с отцом в Проспект-парк, – сказала она, – а еще в тот, что у моста, обнесенный стеклянной стеной.

      Я много знаю о каруселях. Больше, чем обычный человек. Я, наверное, провела сотни часов на скамейке перед аттракционом «Золотая карусель Золушки» и все еще могла подробно описать каждую лошадь. И я все еще слышала музыку.

      Мы с Натали вырезали каждую деталь карусели и каждую лошадку, а затем установили их на картон. Затем вырезали и установили фигурки детей. Каждый картонный ребенок был уникальным: Натали, должно быть, думала об их характере, пока рисовала. Такой целостный подход показался мне крайне необычным для ребенка, даже многие взрослые, считавшие себя художниками, не уделяли столько внимания деталям.

      – Помнишь, как в «Мэри Поппинс», – сказала Натали, – когда дети прыгают в рисунок английской деревни, нарисованный мелом на тротуаре. Они приземляются внутри рисунка, и весь мир оживает. А затем они катаются на карусели, а лошадки оживают и продолжают бежать, все дальше от своего обычного круга, по полям, куда им только ни захочется?

      Я кивнула, хотя не уверена, что вообще когда-то смотрела «Мэри Поппинс».

      – Лошадки прикреплены к карусели, едут по кругу и словно застряли. Но оказывается, на них можно уехать куда угодно. И всегда было можно, просто они об этом не знали. Каждый раз, катаясь на карусели, я прошу свою лошадь спрыгнуть и убежать, – она рассмеялась, – но ни одна меня не послушалась.

      Наконец девочка приклеила последнюю фигурку на место. Мы перешли к деревьям, саду, камням и игровой площадке.

      Натали осмотрела законченную диораму.

      – Однажды я хочу построить этот парк по-настоящему, – заговорщицки сказала она мне.

      – Ты собираешься стать архитектором, когда вырастешь? Как и твои родители?

      Меня поразила резкая зависть в, казалось бы, мягком взгляде девочки.

      – Если у меня получится.

      И по тихому тону голоса было понятно, что она в это не верит. Как будто думала, что в одной семье не может быть столько таланта: большая часть досталась матери, и даже отцу – лишь небольшой остаток.

      – У тебя получится.

      – Надеюсь, я выиграю конкурс, – прошептала она, хотя в доме были только мы двое.

      Я поняла, что беспокоюсь о Натали. Она была очень ранимой, и, как бы я ни восхищалась Амелией и Фритцем, я чувствовала, что они не справляются с потребностями