Лучшие истории о невероятных преступлениях. Эрл Стенли Гарднер

сохранить это в тайне. Не хочу объяснять это даже высокопоставленному чиновнику.

      – Вы понимаете, мисс Мортлейк, что это навлекает на вас подозрение в убийстве?

      – Да.

      Пейджу показалось, что она собирается добавить что-то еще, но Кэролайн молчала. Послышались чьи-то нерешительные шаги и слабое щелканье шторы из бисера у двери.

      Вошедший оказался невысоким сутулым человеком с порывисто-услужливыми манерами. Они решили, что это должен быть Альфред Пенни, клерк. У Пенни были крупные ступни, а руки, казалось, двигались как на шарнирах. Редкие пряди его прилизанных седых волос не закрывали всю голову, зато виднелось нечто похожее на бакенбарды.

      – Прошу прощения, – произнес он, быстро повернувшись к ним.

      Кэролайн Мортлейк встала.

      – Альфред, это полковник Маркуис, помощник комиссара полиции, и инспектор Пейдж. Скажите им все, что можете. А меня, надеюсь, они извинят.

      Пока Пенни, приоткрыв рот, смотрел на них, она прошагала мимо и вышла из гостиной. Тогда его лицо приняло бесстрастное выражение.

      – Я действительно прошу прощения, – повторил он. – Я не должен был вмешиваться, просто заметил в холле, как Дэвис, дворецкий, внимательно прислушивается к происходящему здесь, и… неважно. Вы из полиции?

      – Садитесь, мистер Пенни, – предложил полковник Маркуис.

      – Это ужасно, джентльмены. Ужасно, – произнес Пенни, осторожно присев на край стула. – Вы не представляете, какой шок это для меня был. Я знал его тридцать лет. Двадцать девять с половиной, если точно. – Он понизил голос. – Надеюсь, вы не сочтете меня мстительным, джентльмены, если я попрошу вас предпринять какие-либо шаги в отношении того молодого негодяя, который убил его?

      – Гэбриэла Уайта?

      – Если вы предпочитаете называть его так.

      – Так? – заинтересовался Маркуис и приподнял брови. – Я слышал, мистер Пенни, что Гэбриэл Уайт – это не настоящее его имя. Судья знал настоящее?

      – Смею заметить, – ответил он, вздернув подбородок, – да, знал. Если он осудил его, то совершил моральную справедливость, а моральная справедливость всегда была превыше всего для Чарльза Мортлейка. Чарльз хорошо знал этого молодого человека, еще когда тот был мальчиком, и приятельствовал с его отцом. Гэбриэл Уайт – лорд Эдвард Уайтфорд, сын графа Крэя.

      Воцарилась тишина. Пенни молча смотрел на камин.

      – К счастью, – продолжил он, наморщив лоб, – граф Крэй не знает, где его сын и как он опустился, и Чарльз Мортлейк не хотел расстраивать его… Гэбриэлу Уайту, коль он предпочитает себя так называть, далось при рождении очень многое. В Оксфорде он зарекомендовал себя с хорошей стороны. Был одним из лучших студентов, и ему прочили прекрасное будущее. Кроме того, он был отличным спортсменом. Ему принадлежит рекорд университета по прыжкам в длину, а еще он достиг успехов в мастерстве фехтования и стрельбе из пистолета. Но, как и другие, кому дается так много…

      – Подождите! – перебил его Маркуис таким резким и официальным тоном, что Пенни вздрогнул. – Давайте проясним. Вы сказали, что он был