Калейдоскоп. Расходные материалы. Сергей Кузнецов

по зданию, дурея от запаха пролитой выпивки и разглядывая убитых ирландцев.

      Кажется, О’Лири недосчитается семерых – хотя вряд ли это были серьезные бойцы.

      Перед уходом я сунул в карман невредимую бутылку с фальшивой этикеткой «Дьюарса».

      Остаток ночи я помню смутно. Витторио рассказывал мне, как мальчишкой уехал из Италии, когда его отец повздорил с односельчанином и тот обратился за помощью к мафии. Через неделю отца разнесли на куски выстрелом из лупары, а еще через месяц люди из мафии пришли за двенадцатилетним Витторио, подумав, что еще год-другой – и он захочет отомстить за смерть отца. Родственники отправили мальчика в Америку, где он, что называется, нашел себя.

      – Эта страна, – говорил он мне, – создана для предприимчивых и смелых. Дома, на Сицилии, я никогда не смог бы добиться того, что у меня есть сегодня. Посмотри сам! Роскошный дом, новая машина, костюмы от лучших портных! Я покупаю моей девушке бриллианты и туфли, которые стоят дороже, чем крестьянин у меня в деревне зарабатывает за год!

      С каждым стаканом виски мой итальянский оживал. Помню, я пытался объяснить Витторио, что итальянские шлюхи – самые лучшие, Филис визгливо смеялась и спрашивала его, почему же, если итальянки так хороши, Витторио живет с ней. Итальянец отвечал, что она лучше всех, его маленькая сладкая девочка. Салли морщила милый носик и всё порывалась сказать Филис, что мама беспокоится за нее.

      – Этот обалденный город, – говорил Витторио. – Страна свободы, дом смелых. Ты думаешь, деньги можно делать только на сухом законе и шлюхах? Ничего подобного! Умный человек всегда найдет, где заработать!

      Потом он что-то объяснял про маржинальные займы – сдается мне, тогда я слышал об этой фигне впервые, но так и не понял, что это такое. Потом Витторио ушел, и Салли сказала, что ей кажется, этот итальянец не пара такой девушке, как Филис, что она удивлена тем, как сестра изменилась, и что не зря мама за нее беспокоится. Филис пьяно смеялась, и в конце концов Салли уснула прямо на кушетке, так и не договорив фразы. Спящей она казалась еще милее – а может, в виски в самом деле что-то добавляли.

      Филис укрыла девушку пледом и сказала, цепко схватив меня за рукав:

      – Дорогуша, ты знаешь – это же моя младшая сестричка! Она ко мне приехала из этой дыры, из нашего городка, чтобы я научила ее, как надо жить. Сегодня отвела ее в магазин Сакса, и мы скупили целый этаж – все, что нужно девушке. Шелковые чулки, нижнее белье, летние платья, нормальные шляпки, а не этот ужас, в котором она приехала. Она, конечно, кривится и говорит, что я ее разочаровала, но подожди неделю, дорогуша, и ты ее не узнаешь! Это же моя сестричка! Она у нас всегда была в семье самая умная, она все на лету схватывает. Знаешь, я ее научила курить, когда ей двенадцать было: она кашляла, но курила, вот она какая у меня! Ты не смотри, что она сегодня курица курицей, ты на нее через неделю глянь – мы с ней на одно лицо, просто на одно лицо, как близняшки, хотя она и моложе на три