Сиреневый туман. Людмила Евсюкова

рождения. Они с мамой Женей так привыкли друг к другу, что уже не представляли себя по отдельности. И с друзьями у девочки не было проблем. Только управятся дети в подворьях, проводят родителей на работу, и бегут на улицу. Чаще всего к реке. Там располагалась любимая поляна, где происходили все игры.

      Дети играли в садовника под сиреневым кустом, сидя на поваленном бревне. Каждый назывался любимым цветком. Садовник вышагивал индюком возле них, проводя своими сложенными ладонями меж такими же ихними, вкладывал кому-нибудь листик, говоря при этом:

      «Я садовником родился, не на шутку рассердился.

      Все цветы мне надоели, кроме…»

      И называл не надоевшее ему название. Друг, взявший в самом начале игры это название, вставал с места и становился садовником. Вроде, незамысловатая игра. Но, играя в нее, дети узнавали, кому нравятся, кому нет.

      Подул вдруг сильный ветер. Он с каждой минутой усиливался, и пронизывал детей до костей. Те уже дрожали и заикались, но домой не спешили. Вдруг загонят?! Когда стало совсем невмоготу, как по команде сорвались с мест и побежали за теплой одеждой. Петька, старший из них, закричал вдогонку:

      – Встречаемся тут же. Смотрите, не задерживайтесь.

      Лиза заскочила в хату. И с входа позвала:

      – Мама! Мамочка! На улице так похолодало, просто мочи нет терпеть..

      Стоящая спиной к ней мама Женя вздрогнула, но не ответила. И даже не повернулась в ее сторону. Плечи и голова были опущены.

      Тут девочка увидела на стуле в красном углу свою биологическую мать, возле ног ее стоял испуганный Лизин брат. Ничто не екнуло в груди девочки. Только появился страх: не дай Бог заберет назад. Наверное, и мама Женя опасалась этого же.

      Переборов его, мама Женя повернулась к Лизе:

      – Ну, что же стоишь, доченька? Или чужую тетку увидела и испугалась?!

      Лиза потупилась:

      – Не слепая, вижу: это не тетка, а бывшая мамка.

      Она помнила это лицо в минуты радости и издевательств над ними с братом. Такое не забудется никогда.

      – Почему бывшая! Мать бывает одна, и это я, – возмутилась незваная гостья.

      – Есть еще одна. Вот эта. – Лиза обхватила Женю своими тонкими ручками и дрожала всем телом.– Мамочка, прошу тебя, не отдавай меня этой мамке. Она злая и ненавидит меня.

      – Не плачь, доченька, ты Хмелева Лизавета Алексеевна. И никто не сможет теперь тебя отнять.

      Шурка криво ухмыльнулась:

      – Даже я?

      – Я же сказала: никто. Мы не дадим дочку в обиду, пока живы.

      – Кто это, мы? Я вижу перед собой только тебя? А где же мой полюбовник? Что-то не вижу его горемычного.

      Мама Женя вздрогнула, как от пощечины:

      – Это кого имеешь ты ввиду? Мужа моего что ли? Так он Родину защищает в то время, как некоторые одним местом торгуют! И нечего тут хаять его при дочери.

      – Да, ладно, ладно! Как с цепи сорвалась! И не нужна мне совсем ваша Лизка, этого оглоеда хватает по самое горло, – толкнула Шурка в бок тощего