Над бездной по лезвию клинка. Равиль Нагимович Бикбаев

Советских Вооружённых Сил в 1918–1946 годах.

      [3] Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Родился: 24 февраля 1870 года, Москва, Российская империя. Умер: 3 августа 1956 года (86 лет), Москва, РСФСР, СССР. Генерал майор РИА, один их создателей РККА.

      Глава 5

      – Вас откомандировывают на курсы по повышению квалификации, – с раздражением заявил начальник питомника, недоброжелательно посмотрев на Торшина и ворчливо заметил:

      – И слава богу, что отправляют, может вы хоть там получите знания необходимые для работы со служебными собаками. Сегодня в 15.00. явитесь в отдел кадров за командировочным удостоверением. Вы свободны.

      Вот уже два месяца, Торшин работал в питомнике. На новой службе его встретили с плохо скрытым недоумением, раньше выпускников Высшей школы КГБ там не водилось. Но недоумение быстро рассеялось, когда он предложил новым сослуживцам, в полном соответствие с бытовавшей традицией, выпить за знакомство и дальнейшую службу. Во время застолья Торшин намекнул, что причина перевода, это его слабость к алкоголю. Пусть уж лучше считают алкоголиком, чем шизофреником или стукачом. Ну вот теперь все ясно и понятно, новые коллеги кинологи с пониманием и облегчением вздохнули. Во всех организациях СССР, в том числе и в КГБ, беззаветную любовь к русскому национальному напитку считали простительной слабостью, а возлюбивших бутылку больше чем карьеру, сначала воспитывали, а потом переводили туда, где они заведомо не смогут причинить вред.

      Он не разнюнился, собрался и решил дальше играть по правилам. И роль себе выбрал, идейно выдержанную, хорошо знакомую по кинофильмам, спектаклям, и по художественной макулатуре. Да человек оступился, но благодаря помощи партийной организации, чуткой заботе товарищей, твердо встал на путь исправления[1]. Не «Чайка» Чехова, но для питомника и такой спектакль сойдет. На все последующие предложения выпить со страдальческой гримасой отворачивался и шептал: «В завязке я ребята, выпью сорвусь». Дальше к нему и не приставали.

      А начальник политотдела, сам выпить не дурак, даже в пример стал его приводить: Вот сами смотрите товарищи, как может помочь здоровый коллектив человеку, если он твердо, решил расстаться с пагубной привычкой. Правда чуял Торшин, что начальник питомника ему «ни на грош не верит», но с этим смирится надо. Смирится, так же как с провалом версии об Антоне Ивановиче Ефимове. А вот собачек он полюбил. Славные они. Врать им не надо, а за любовь и внимание они сторицей воздают.

      В 15.00. Торшин доложил в отделе кадров хмурому полковнику – пограничнику о прибытии. Тот достал командировочное удостоверение, сам отметил дату убытия в командировку и сухо сообщил: «Вас ждет машина».

      Машина была так себе, старый обшарпанный «Москвич». Вот только водитель, средних лет, потрепанный мужичок, был не в форме и номерные знаки у машины – гражданские. Хотя это могло ровным счетом ничего не значить, вот только волнение у Торшина так нарастало, что даже в пальцах рук стало покалывать и они чуть заметно стали подрагивать, а он закрыв глаза как увидел красивого немолодого человека писавшего