Тайные тропы. Георгий Брянцев

зашел к Денису Макаровичу. Старик сидел в раздумье у печи. Он погладил согнутым пальцем аккуратно подбритые седые усы, посмотрел на Ожогина и спросил:

      – Что решили?

      Никита Родионович передал содержание беседы. Надо поторапливаться. Возможно, что в следующий раз Тряскина не пойдет на такой рискованный шаг.

      Денис Макарович протянул руки к печи и задумался.

      – Значит, придется забраться в дом, – как бы самому себе, тихо сказал он.

      – Да, – подтвердил Никита Родионович, – другого ничего не придумаешь. Родэ и Варвару Тряскину привезет машина, и неизвестно, кто еще в ней будет, кроме них и шофера.

      – Поэтому-то я и думал, что поручить дело одному Игнату рискованно: уж больно он горяч. Притом возможна предварительная слежка за домом. – Изволин неторопливо погладил руками колени и нерешительно продолжал: – А что, если привлечь Андрея? Он давно тоскует по настоящему делу.

* * *

      Андрей вернулся домой только в сумерки. Он молча разделся и сел за стол.

      – Ну как? – спросил Ожогин.

      Андрей поднял глаза и ответил, что ходил с Тризной в Рыбацкий переулок.

      – Нашли?

      – Нашли. Под шестым номером – самый приличный дом в переулке, кроме него – мелкота и развалины. Глухое место… Я пойду вместе с Игнатом! – с какой-то отчаянной решимостью закончил он.

      Ожогин задумался. Зная характер друга, Никита Родионович опасался, что, уступив ему один раз, придется уступить и в другой. А когда Андрей войдет во вкус боевой работы, оторвать его от нее будет трудно. Возникнет угроза основному заданию, на которое они посланы.

      – Мало ли тебе что захочется, – спокойно сказал он.

      Грязнов покраснел, прижал руку к груди:

      – Поймите, Никита Родионович…

      – Прекрасно понимаю. Но мы оба отвечаем за то, что нам поручено.

      Сбиваясь, Андрей принялся с жаром доказывать, что уверен в успехе, что отлично выполнит задание.

      – Неужели, Андрей, ты не понял, почему я колеблюсь?

      – Да… но почему вы сами… – Андрей оборвал фразу на полуслове и подошел к окну, став к Никите Родионовичу спиной.

      – Вижу, что не понял, – сказал Ожогин.

      Несколько минут длилось молчание.

      – Хорошо, Андрей, ты пойдешь с Тризной, – проговорил наконец Никита Родионович, – что с тобой поделаешь. Но это будет твое первое и последнее боевое поручение… Надеюсь, что все сойдет благополучно.

      Он подошел к Андрею и крепко обнял его за плечи.

* * *

      Ночь. Затемненный город кажется вымершим. Ни света, ни человеческой тени. Только снег, снег и снег… Им усыпаны мостовая, тротуары, крыши домов. Он пушистыми комьями лежит на оголенных ветвях деревьев, тянет книзу провода, образует причудливые шапки на верхушках столбов.

      Воздух неподвижен и чист. Шаги звонко отдаются в тишине ночи.

      Из-за угла выглянул человек. Никита Родионович и Андрей остановились, всмотрелись. Это был Тризна.

      Поздоровались молча.

      – Что нового? – спросил приглушенным голосом Игнат Нестерович.

      Ожогин