Римские каникулы. Юрий Петрович Дольд-Михайлик

пулями, кастетами, а мы их пером? Вы говорите, три негодяя, покушавшиеся на вас, ничего не весят? А если они убьют и изувечат одного, второго, третьего?

      Заметив, что спор утомил Чезаре, Лидия заговорила о другом, о различных жизненных мелочах…

      Ей очень хотелось рассказать о своей встрече с Джузеппе, но она боялась волновать больного.

      A тем временем троица, над которой Лидия только что учинила суд, чувствовала себя превосходно. И находились они вовсе не в тюрьме, как следовало ожидать, а за много кварталов от дома Чезаре, в квартире Джованны, любовницы одного из арестованных – Паоло.

      Джованна собиралась уходить и, сидя у туалетного столика, прихорашивалась, укладывая волосы то так, то этак.

      – Слишком уж долго ты вертишься перед зеркалом, – буркнул Паоло. Его злило, что он не может побыть один на один с девушкой, что она уходит, что намерена заняться делом, которое ему не по душе.

      – На одно место собирается поступать чуть ли не десять человек. И учти, отбирать будут не только по голосу. А тебе хочется, чтобы я выглядела неряхой.

      – Ты знаешь, чего я хочу: порядочной девушке не место в баре.

      – Хватит. Говорено-переговорено! Мне все равно, где петь, хоть в аду. Только бы выбиться в люди. Осточертело выколупывать грязь из-под чужих ногтей.

      – A там ты сама с руками и ногами увязнешь в грязи.

      – Ну знаешь, не тебе читать мне мораль… Я еще в тюрьме не сидела.

      – Попридержи язык. А то я так разукрашу тебя… – Паоло, сжимая кулаки, вскочил с места.

      – Только посмей! Я приютила их, а он…

      – Паоло! Джованна! Вы что, взбесились? Хорошее прощание перед разлукой. – Пьетро встал между девушкой и приятелем. – Эрнесто, налей им вина, пусть пьют мировую!

      – Она выпила десяток сырых яиц, а ты – вино, – насмешливо хмыкнул Эрнесто, показывая на тарелку, полную яичной скорлупы, стоящую на подоконнике.

      – И представьте, мальчики, ни одной сигареты сегодня. Так сосет, сосет… Перед тем как идти, одну все же выкурю. У тебя какие, Пьетро?

      – С виа дель Гамберо, от дядюшки Сэма, «Кэмел». Устраивает?

      – Еще бы!

      Присев к столу, Джованна ждала, пока ей дадут прикурить. Паоло неохотно вытащил из кармана зажигалку, вспыхнул желтый огонек.

      – Уже не сердишься? – прикуривая, Джованна подняла на Паоло черные глаза, удлиненные косметическим карандашом. В них было все: страх и неуверенность, вызов судьбе и покорная готовность примириться с поражением. – Я нервничаю, я так нервничаю, – призналась она.

      «У тебя для этого есть все основания», – подумал Паоло, но ничего не сказал, только успокаивающе погладил девушку по руке.

      Когда Джованна ушла, все почувствовали облегчение. Озабоченная своими делами, она не очень-то расспрашивала, куда они едут, ее удовлетворил короткий ответ: «На север». Но в любую минуту в ней могло проснуться женское любопытство, и пришлось бы изворачиваться, а они толком даже не договорились, что отвечать. Их самих ошеломил внезапный ход событий, неожиданное освобождение