Три шага сквозь время. Александр Фесик

спустя Кимико тайком отнесла гравюры книгопечатнику, живущему в квартале Ситая. Печатник сделал несколько копий на пробу и отдал их торговцу на углу, продававшему работы новичков. Гравюры разобрали так быстро, что на следующий же день пришлось делать новые. Но их, как и предыдущие, раскупили за считанные часы. Подсчитав прибыль, печатник пришёл в восторг и пообещал навестившей его Кимико, что изготовит всю серию целиком самое позднее через месяц. Спустя двадцать дней гравюры появились на прилавках уличных торговцев. Люди с удивлением узнавали на изображениях родные кварталы и восхищались тем, как искусно художнику удалось передать неуловимое очарование знакомых им с детства мест. Кимико хотела рассказать об этом Хиросигэ, но она боялась, что мужа рассердит её своеволие. Художник же, занятый на службе, редко выходил в город и не знал, что слух о замечательных гравюрах Эдо успел достигнуть императорского двора.

      Как-то летним днём, гуляя с женой и сыном по городу, заметил Хиросигэ на прилавке одну из своих работ и очень удивился.

      – Чья это гравюра? – спросил он у торговца, стоящего за прилавком.

      – Итиюсая Хиросигэ, господин.

      – И дорого вы за неё просите?

      – Увы, я не смогу её вам продать, – развёл руками торговец. – Работы Хиросигэ разбирают очень быстро, и эту уже заказал один почтенный господин из замка. Он сказал, что непременно купит её сегодня вечером, ибо точно такую же повезут в дар самому императору! Зайдите через неделю, возможно, к тому времени мне принесут ещё одну.

      Тогда отошёл Хиросигэ от прилавка и обнял жену, как давно уже не обнимал.

      – Я думал, нет в этом мире ничего прекраснее Эдо, – прошептал самурай. – Прости меня за эту ошибку, если сможешь.

      Целый день они гуляли по городу, но Хиросигэ больше не замечал цветущего великолепия Эдо. Всё своё внимание и заботу он обратил на жену и сына. И казалось, так будет всегда, до скончания дней. Но вечером, когда самурай возвращался от бывшего подчинённого, ныне начальника пожарной охраны, он встретил тэнгу. «Небесный пёс» стоял у стены на памятном месте и поджидал самурая.

      – Долго же ты шёл ко мне, – нахмурился Хиросигэ.

      – Я прилетел, как только почувствовал, что обещание исполнено.

      – Прости, но нет при мне ни одной гравюры, – развёл руками художник. – Должно быть, они у печатника из квартала Ситая.

      – Там, где им и следует быть.

      – Но как же их теперь заколдовать? – воскликнул Хиросигэ. – В моих гравюрах нет волшебства ни на сю, без твоей помощи они не смогут спасти город!

      Рассердился тогда тэнгу.

      – Глупец! – пророкотал он. – Магия есть в каждой из твоих работ, и потому душа Эдо останется в них навечно. Сто частей, собранных воедино, образуют одно целое. Как сотня лет составляет эпоху, так сто рисунков соединятся в картину. Магия искусства не подвластна времени! Когда-нибудь, надеюсь, ты поймешь, что сделал всё сам.

      Задумался Хиросигэ над словами тэнгу, но скромность не дала ему понять простую истину.

      * * *

      Опираясь