Знаменитые самозванцы. Брэм Стокер

мудро, передал доверчивого крестьянина на попечение врача. Сам Мартин умер, предположительно, от убийства, в 1834 году.

      Революция 1830 года пробудила претензии Герберта, который теперь выступал как барон де Ричмон, и написал герцогине Ангулемской, своей (предполагаемой) сестре, возложив на нее вину за все свои беды. Но последствия этих усилий были для него катастрофическими. Он был арестован в августе 1833 года. После заслушивания многих свидетелей суд приговорил его к тюремному заключению сроком на двенадцать лет. Он был привлечен к суду под именем «Этельберт Луи-Гектор-Альфред», называя себя «бароном де Ричмон». Он бежал из Клерво, куда его перевели из Сен-Пелажи, в 1835 году. В 1843 и 1846 годах он опубликовал свои мемуары – расширенные, но опустившие некоторые из его ранних утверждений, которые были опровергнуты. Он вернулся во Францию после амнистии 1840 года. В 1848 году он обратился – не услышав – к Национальному собранию. Он умер в 1855 году в Глейзе.

      Шестым «поздним дофином» был польский еврей по имени Наундорф – наглый самозванец, даже не казавшийся достаточно подготовленным временем для той роли, которую он добровольно взял на себя, родившись в 1775 году и, таким образом, будучи таким же старым при рождении дофина, каким был последний, когда он умер. Этот человек появился в Берлине в 1810 году и женился в Шпандау восемь лет спустя. Он был наказан за поджог в 1824 году, а позже получил три года тюремного заключения в Бранденбурге за фальшивомонетничество. Его можно считать довольно хорошим всесторонним – хотя и неудачливым – преступником. В Англии он был заключен в тюрьму за долги. Он умер в Делфте в 1845 году.

      Последняя попытка выдать себя за Людовика XVII, седьмого, дала то, что на театральном языке можно было бы назвать «комическим облегчением» всей серии, как в отношении средств, так и результатов. На этот раз претендентом на королевский сан Франции был не кто иной, как полукровный ирокез, некто по имени Элеазар, который, по-видимому, был девятым сыном Томаса Уильямса, иначе Торакванекена, и индианки Мэри Энн Конватевентала. Эта дама, говорившая только на ирокезском, в подходящий момент заявила, что она не мать Лазаря (ирокезское имя Элеазар). Она оставила свой след, поскольку не умела писать.

      Элеазар был почти идиотом до тринадцати лет; но, получив удар по голове камнем, восстановил свою память и интеллект. Он сказал, что помнит, как сидел на коленях у прекрасной дамы, которая носила богатое платье со шлейфом. Он также помнил, как в детстве видел ужасного человека; увидев изображение Симона, он с ужасом узнал его. Он выучил английский, но несовершенно, стал протестантом и миссионером и женился. Его профиль был чем-то похож на профиль типичного Бурбона. В 1841 году принц де Жуанвиль, увидев его во время своих путешествий по Соединенным Штатам, сказал ему (согласно рассказу Элеазара), что он сын короля, и заставил его подписать и запечатать уже подготовленный пергамент, который был торжественным отречением от короны Франции в пользу Луи-Филиппа, сделанным Шарлем