Золотой век предательства. Огни Хякки Яко. Дарья Кочерова

Из головы не шёл странный разговор между отцом и матерью и обещание О-Кин. Кого ёкай поклялась защитить? Неужели её, Уми?

      И балаган, снова этот Владыкой про`клятый балаган! Уми будто наяву вновь услышала насмешливый голос ведьмы: «Ты совсем ничего не знаешь, девочка. Не знаешь, что предательство впиталось в твою суть вместе с молоком матери, бежит по жилам вместе с кровью трусливого отца…»

      Уми отчаянно замотала головой, силясь отогнать непрошеные воспоминания о том вечере в балагане. Но отрицать правоту слов ведьмы всё же не могла.

      О том, что произошло почти четырнадцать лет назад, когда ушла мать, Уми знала лишь со слов отца. Долгие годы она собирала слухи, которые могли бы пролить свет на случившееся, но так толком ничего и не смогла выяснить. Поговаривали, что Миори Хаяси просто устала от жизни с якудза и сбежала – одна или нашёлся провожатый, тут уже местные сплетники пускались кто во что горазд.

      Но факт оставался фактом: однажды мать просто исчезла, собрав немного вещей и прихватив несколько украшений из своего приданого, – и больше о ней никто ничего не слышал. И никто не видел. До сегодняшнего дня, пока она не надумала вернуться обратно…

      От невесёлых размышлений Уми отвлёк тихий плеск, раздавшийся неподалёку. Она повернулась к реке. Её внимание приковал к себе омываемый волнами валун, покрытый водорослями. Поначалу из-за блеска воды показалось, что он приближается к берегу.

      Но вскоре девушка поняла, что ошиблась. Никакой это был не камень. Над кромкой воды злобно блестели налитые кровью глазки, уставившиеся прямо на Уми.

      Похоже, каппа так и не смирился с тем, что добыча ускользнула прямо у него из-под клюва. Нужно убираться подальше от реки, и как можно скорее.

      С трудом справившись с очередным приступом кашля – раздражённое горло словно кошки изнутри драли, – Уми побрела прочь. Босые израненные ноги мучительно ныли, и Уми, согнувшись, словно древняя старуха, принялась взбираться на песчаный склон. Она не оглядывалась: даже если каппа станет преследовать её, на суше ни за что за ней не угонится.

      Наверху вдруг затрещали кусты. Уми замерла, уцепившись за торчавшую из склона корягу. Неужели запах её крови учуял ещё какой-то находившийся поблизости дух?

      Но когда из-за веток показалось сердитое кукольное личико О-Кин, Уми не смогла сдержать вздоха облегчения.

      – Вот ты где, – проворчала дзасики-вараси, протягивая руку. Уми ухватилась за прохладную и гладкую ладошку, и ёкай с лёгкостью вытянула свою горе-подопечную на вершину склона, словно та весила не больше шкатулки с рукоделием.

      Песок и мелкие камешки посыпались вниз, на берег, и Уми обернулась.

      Каппа уже вылез из воды и теперь, ощерившись и смешно задрав голову, глядел прямо на неё из-под тяжёлых зеленоватых век.

      О-Кин хмыкнула и взмахнула рукой. Земля под ногами каппы вдруг вздыбилась, и ёкай с громким плеском упал в реку. Уми с равнодушием смотрела, как расходились круги на том месте, где скрылся дух.

      Больше каппа не показывался.

      – Тебя