Золотой век предательства. Огни Хякки Яко. Дарья Кочерова

Рё стало не по себе. – Возвращайся в Ганрю и не спускай с монаха глаз. А когда представится удобный случай, убеди его прийти сюда – вместе с Кёсин, разумеется. Сделаешь, как велено, и можешь быть свободен.

      Рё замер на месте, не в силах поверить в услышанное.

      – Вы правда отпустите меня, князь? – с трудом выдавил он.

      – Содзёбо всегда держит своё слово, – последовал надменный ответ, и более Рё не удостоился даже взгляда.

      Пока князь не передумал, ёкай поспешил убраться с поляны. Прежде чем пуститься в обратный путь, он хотел немного отдохнуть и захватить в дорогу какой-нибудь снеди – охотиться в здешних лесах толку не было. Всю лучшую дичь забирали себе тэнгу, а есть всякую падаль он был не намерен.

      Помощник повара узнал его и помог собрать небольшой узелок, куда положил несколько лепёшек, рисовых колобков и парочку вяленых рыбин. Бо́льшим разжиться Рё попросту не успел. На кухню заявилась одна из наложниц, которая всё ещё была сердита на сорванную игру на сямисэнах, и, провожаемый её бранью, Рё поспешил отправиться восвояси.

      Глава 1. Уми

      Воды реки Ито утягивали Уми всё глубже на дно, а глазастые тени надвигались со всех сторон всё плотнее. Когда первая из них коснулась запястья, Уми с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

      Теперь она начала жалеть о том, что так опрометчиво сунулась в воду. Появление матери обрушилось на неё, словно ледяной дождь, убивающий молодые и неокрепшие всходы на полях. Ей лишь хотелось оказаться от этой женщины как можно дальше.

      И понять, почему она так жестоко поступила с ней. Почему ушла тогда, не сказав ни слова.

      «Покажите мне, – мысленно воззвала Уми к теням, перебегая взглядом от одного зыбкого лица к другому. – Я должна знать…»

      Но закончить мысль Уми не успела. Тени протянули к ней свои призрачные руки – и она начисто забыла и об охватившей её злости, и о немигающих взглядах, на дне которых сумела различить отблески давно минувшего. Как и тогда, в пруду, перед глазами поначалу замелькала нескончаемая вереница смазанных образов – так осенний шквалистый ветер срывает пёстрые листья с деревьев и уносит их вдаль.

      Но в следующий миг перед внутренним взором Уми раскинулась гладь реки, укутанная ночным мраком. По воде плыла лодка, на носу её, разгоняя тьму, висел бумажный фонарь. В лодке сидели двое – мужчина и женщина. Когда свет озарил бледные лица людей, Уми узнала в них своих отца и мать.

      – Миори, – проговорил отец, как показалось Уми, с затаённой в голосе глубокой печалью. Такого тона у отца ей ещё не доводилось слышать, и потому Уми сделалось страшно от охватившего вдруг острого чувства неминуемой беды. – Может, не стоит с этим спешить? Я найму лучших лекарей из столицы или даже из Глэндри, только, прошу…

      – У нас нет на это времени, – голос матери был сдавленным, будто она сдерживала слёзы, но слышалась в нём и решимость. Уми с горечью узнала в этой интонации свойственное себе упрямство следовать пути, который избрала, и никуда с него не сворачивать.

      Мать