Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания. Валентин Фалин

на кратковременность работы на британском направлении, сделать можно было значительно больше, если бы а) не отвлечения на ближневосточные и чехословацкую проблемы и б) несчастливое соперничество и капризы в советском руководстве.

      На Громыко его британский коллега Дж. Браун действовал как красная тряпка на быка. И не потому, что неотъемлемыми аксессуарами Дж. Брауна были красный галстук и красные носки. По-видимому, что-то засело у моего министра во время поездки с Хрущевым в Великобританию и его «разночтений» с тамошними лейбористами.

      В свой первый визит в Москву Дж. Браун предпринял столь же бесхитростную, сколь и неловкую попытку установить с Громыко неформальные отношения. Приветствуя министра, прибывшего в резиденцию посла Великобритании на завтрак, он обращается к нему:

      – Андрушка!

      Гость холодным, словно из заморозки, тоном наставляет:

      – Если вы хотите обратиться ко мне неофициально и одновременно вежливо, то надо говорить Андрей Андреевич.

      Для неславянина легче выучить по-латыни что-нибудь из Виргилия. Дж. Браун схватывает вторую часть – «Андреич». Громыко больше его не поправляет. Кредо отлито в металле: Дж. Браун – нон-персона. Переговоры обрекались на срыв. Из его рук англичанин сухой корки не получит.

      Поездка А. Н. Косыгина в Великобританию. Благодаря не в последнюю очередь сотрудничеству Дж. Брауна переговоры протекают весьма продуктивно. Косыгин конкретен, четок, деловит. Англичанам нравится отсутствие у него позерства. Главу правительства вызывает Москва:

      – Алексей Николаевич, мы слушали твое выступление в парламенте. Получилось. Вообще визит удался. По причинам, которые объясню в Москве, важно вовремя остановиться.

      Таким по смыслу был «стоп-сигнал» Л. И. Брежнева. А то возьмет председатель Совета министров и решит проблемы, на которых, как в известной притче про французского нотариуса, кормятся поколения дипломатов. Не все помнят?

      Прошедший медные трубы нотариус просит сына, начинающего нотариуса, представлять его в суде при рассмотрении давней имущественной тяжбы. Вечером осведомляется, как сложилось судебное заседание.

      – Не понимаю, чего разводили волынку. Все уладили за час, – замечает сын.

      – О боже! Мой отец кормился этим делом, отец моего отца довел на нем до расцвета нашу контору. Тебя я вырастил и твоих сестер с братьями на доходы от него. Что же ты натворил?!

      Испортил тот звонок Косыгину настроение на всю оставшуюся поездку и годы вперед. Давалось понять: не ваше, премьер, дело – внешняя политика. Занимайтесь бухгалтерией, государственными похоронами и тушением пожаров. А внешняя политика, так сказать, фундаментального достоинства должна делаться генеральным секретарем. Можно вместе с министром иностранных дел.

      Узнаю, что и мной недовольны. Разбирается кое в чем. Дж. Брауна в Чеккерсе усадил на ковер перед собой. Это не каждому удается. Настоящему дипломату, однако, два уха для чего даны? Чтобы по меньшей мере