Безумная вишня. Дария Эдви

улыбки.

      ─ Три… Два…

      ─ У меня есть семья! ─ выкрикнул он, заставив меня остановиться. ─ Дочь и жена. Я не могу их оставить.

      Я набросил на своё лицо маску сожаления, выдохнув из себя нелепое: «Оу». Лицо Майлза осветилось лучом надежды, и я, не сдержавшись, рассмеялся.

      ─ Не могу поверить, что о своей семье ты вспомнил в последнюю очередь. Знаешь, мне теперь кажется, что им не нужен такой член семьи. ─ я наклонился ближе к его лицу, заглянув в эти трусливые глаза. ─ Муж, погрязший в долгах перед мафией. ─ начал вести линию лезвием поперек горла, пока его губы дрожали, а по щекам продолжали литься слёзы. ─ Отец, вспомнивший о своей дочери лишь на грани смерти. Мерзость, не правда ли?

      Я принял задумчивый вид.

      ─ Я полагаю, им даже повезло, что ты встретился с моим братом и задолжал денег моему клану. Я смогу помочь твоей семье избавиться от такой большой проблемы, представляешь?

      Мой смех разнесся по этой маленькой, звукоизолированной комнате, где были только я и он.

      Я наклонился к нему с кривой улыбкой:

      ─ А тебе повезло с тем, что у тебя нет сына. Нет, правда. Так бы, после твоей смерти, бедному мальчишке пришлось бы выплачивать твои долги, а вот девчонок я не трогаю. ─ резко выдергиваю нож из его бедра, под короткий крик. ─ Хотя…

      Я увидел в его глазах, как он прокрутил в своей голове страшные картинки, которые я бы мог при желании привести в исполнение.

      Из меня вырвался смешок:

      ─ Знаешь, я мог бы подумать над тем, чтобы они выплачивали твой долг, но немного иными методами.

      Майлз мгновенно уловил суть моих слов. Он прекрасно понимал, что я подразумевал.

      Я улыбался, видя, как от его красного лица сходила кровь, превращая его в белое полотно от страха. Жаль конечно, что кровь стекала не снаружи.

      ─ Прошу. Умоляю. Руджеро, не трогай мою семью. Дочери всего шесть, она только пошла в школу, она не сможет пригодиться вашему клубу.

      Я фыркнул, отмахнувшись.

      То, что я сказал ему дальше, никогда не являлось правдой и не могло ей являться, но мне сильно нравилось издеваться над его психикой. Я хоть и моральный урод, но даже для меня это было жестоко.

      ─ Почему же? Среди гостей точно найдутся любители детских тел. Уверен, ты знаешь, что за воплощение своих фантазий и желаний люди готовы платить любые деньги. И я мог бы дать им то, что они хотят, сохраняя анонимность.

      Насилие над детьми, в любом его проявлении, всегда считалось для меня поступками тех, кого нужно истреблять, как тараканов, как гнилой мусор, ─ подобных ублюдков я никогда бы не назвал даже животным, не говоря уже о человеке. И пускай я сам и считался для всех мудилой с рваной психикой, но даже мысль этого клоуна о том, что я могу быть способен на что-то подобное, задевало внутри меня ту струну, которую я старался никому не показывать.

      ─ Не трогай! Не трогай мою дочь! Я умоляю тебя! Ни она, ни жена, они ничего не знали, моя семья не причем совершенно!

      Я тяжело вздохнул, потерев переносицу, чувствуя, как заиграли желваки на моих скулах, ─ какой