Одно и тоже. Неутешительные выводы. Владимир Нефёдов

дышит полумрак,

      На тени однополые.

      Болотный тут архипелаг,

      Несёт своё безмолвие.

      Миру – мир

      Порой живые родники,

      Ключами бьют из нашего сознанья,

      Вот только бога двойники,

      Там расставляют знаки препинанья.

      Спонтанно речь не предсказать,

      Она течёт сама, порой собою,

      Мечта наверное ей мать,

      Как то тепло, что ветер шлёт весною!

      Как бесконечное узреть?

      И далеко ль далёкое ютится?

      Вопросов вьётся сбивчивая бредь,

      Вот только жизнь конечная не птица!

      Всё непонятное душой,

      Понять даёт порой возможность,

      Но ведь она перед собой,

      Всего лишь малая ничтожность!

      И вопреки видать всему,

      Живёт в России слово – нежность!

      Оно своим сознанием в быту,

      Подарит Миру – мир, как неизбежность!

      Тело природы

      Невзгоды тёрлись, увлажняясь,

      В небесном изредка лице.

      Волна из туч прошла вторая,

      Застыв на фоновом крестце.

      Из звуков только шелест листьев,

      Как скрип ненастных простыней,

      И серый цвет воздушных мыслей,

      Под разграниченность теней.

      Ворчливость истинной погоды,

      Не факт разнузданных речей,

      А ветра разные исходы,

      Чтоб шум был светом фонарей.

      Ведь сладострастие пороков,

      Судьбой кошерной пустоты,

      Дождём вливаясь ненароком,

      Смягчает внешние черты!

      Явь это видимость – по счёту,

      Её мечтой не изменить,

      Как лик подставленный к киоту,

      Лишь живописная финифть.

      И по сему всё однозначно,

      Хоть так, хоть эдак рассуди.

      Природы тело – непрозрачно,

      Оно из плоти! И крови!

      Годы тёрлись о вехи столетий

      Годы тёрлись о вехи столетий,

      Что им пять переменчивых лет.

      Как и возгласы всех междометий,

      Что постельный преследуют бред!

      Речь всегда заходила об этом,

      С утверждением явным в конце,

      С положительным так же ответом

      И счастливой улыбкой в лице.

      День вносил иногда коррективы,

      В озабоченность праздных истцов.

      В основном время было учтиво,

      К промежутку из пары часов!

      И любовь выдавать успевала,

      Блажь пикантно отыгранных сцен,

      Волосистое щеря забрало,

      Без натуги питательных вен!

      В лазурном палеве седьмицы

      В лазурном палеве седьмицы,

      Витают тени разных дней.

      Часы мелькают словно спицы,

      Сплетая вехи простыней.

      Дома кругом в оконных ризах,

      От сглаза свой скрывают быт.

      Ткань расписная на карнизах,

      Порой тяжёлая, как твид.

      Услады шорохов постельных,

      Под