Под крылом Гамаюна. Книга третья. Гамаюнов, женить Вас пора!. Анатолий Сергеевич Завражнов

не только и не столько в интернате, сколько в потоке открытой и иной информации. Ничего его особо не впечатлило, кроме разве проведённых трёх поединков – о первом он знал доподлинно, там его коллега, не слабый маг, ничего сделать не успел с неодарённым – и Скворцов реально испугался за свою шкуру. Какие мягкие условия не выставляй, а случайно помереть можно, поединок – не спор на кухне. Или, как Сиринов, инвалидом останешься на всю жизнь.

      Изложенные события – всего лишь через несколько дней после окончания бурного вступления в клан рода Сириновых. Финистов сообщил, что Пётр Михайлович свою угрозу выполнил – отправил молодую чету с двумя охранниками в Крым завершать медовый месяц. «Чтобы они не мешались под ногами, руками и не маячили перед головой со своими нелепыми советами». Сам же занялся тремя срочными делами: благоустройством быта людей, репетициями хора и, главное, строительством основного гнезда рода – небольшого дворца, или терема, или замка, или он не знает, как обозначить сооружение, которое маячит в его голове. В хоровых делах ему никакая помощь не требуется, а в остальном Сиринов активно советуется с Финистовыми и привлекает их на деловой основе. Особенно это нравится Любе – они с Петром Михайловичем сошлись в творческом понимании его замыслов, а, поскольку девушка имеет склонность к рисованию, то она замыслы барона-певца с восторгом переносила на бумагу. Яков только однажды глянул на её полотна, мысленно покрутил пальцем у виска, чтобы не обижать Сиринова, но спросил, откуда такие идеи?

      – Вы, Яков Иванович, слишком увлечены спасением, восстановлением и улучшением всего, что связано с лесом, и жить в лесу привыкли. А лес – он, знаете, вводит в задумчивость, я бы сказал, в философическое состояние, в котором сильно тянет в тишину и сонливость. Я не о вас, а о нашем хоре. Людей должно что-то постоянно будоражить, толкать в творческие поиски. Манить вверх и ввысь к вершинам мастерства и искусства!

      – Ага, вот эти многочисленные шпили в виде штопоров или буравчиков – они зовут, манят и толкают?

      – И ведут! Правильно, путь туда – он такой извилистый. А этот, как вы грубо сказали, штопор, видите? Он начинается прямо от фундамента, с самого начала начинается, и нужно по нему символически подняться, не теряя уверенности.

      – Ладно, окна тут и там ромбовидные и треугольные, галереи без перил, флюгеры в виде птиц, которые смотрят в разные стороны… А зачем столько птиц? Нет, мне нравятся эти лесные обитатели, но…

      – Но мы должны прислушиваться к голосам леса, и эти изображения с нашей магией оживут и станут петь, петь, петь…

      – Вы, Пётр Михайлович, представляете, как будет петь вот этот лебедь? Или вон тот фазан? Или… Люба, тебе нравится их приятное пение?

      – Они мне сами нравятся, пап, и Петру Михайловичу нравятся, как умеют, так и поют.

      – Ладно, мы-то привыкли, лишь бы хор не разбежался.