Российский колокол №1-2 2016. Коллектив авторов

трагичную ноту,

      но иначе и быть не могло.

      Ладва

      В низине средь сосен и ёлок,

      хлебнувший страданий и бед,

      затерян карельский поселок,

      где я появился на свет.

      Рекою от уха до уха

      разрезан на две стороны.

      Разруха, разруха, разруха,

      как после гражданской войны.

      Зачем же я здесь очутился

      и не позабуду никак

      квартиру, в которой родился,

      и Ленина ржавый пиджак,

      мосты и развалины храма,

      который погиб от огня,

      то время, где папа и мама

      немного моложе меня.

      Да, были и ахи, и охи,

      но всё же горели огни,

      а мне от прекрасной эпохи

      остались осколки одни.

      И я не найду теперь средство,

      движение лёгкое, чтоб

      опять превратить это место

      в сверкающий калейдоскоп.

      Для тех, кому за 30

      Заняться было нечем,

      а завтра – не учиться,

      и мы пошли на вечер

      для тех, кому за 30.

      Нам было по 15,

      какие наши годы,

      нас звали развлекаться

      бубенчики свободы.

      Шла водка без закуски

      под модные куплеты,

      горели синим блузки

      от ультрафиолета,

      и горя было мало

      в одну из светлых пятниц,

      и музыка блуждала

      среди столов и пьяниц.

      О молодость, куда ты

      спешишь быстрей кометы?

      А через 3 – в солдаты,

      а через 5 – в поэты.

      «Я знаю, ты ни в чем не виновата…»

      Я знаю, ты ни в чем не виновата,

      твои цветы еще не расцвели.

      Как пуля пролетели два заката

      и в прошлое навеки отошли.

      Прохладою пропитано пространство,

      прости-прощай и прочие дела.

      Пора, подруга, выходить из транса,

      ты не туда, красавица, зашла.

      «Я так хотел открыть с тобою мир…»

      Я так хотел открыть с тобою мир,

      поверить в ложь, придуманную мною,

      в той вечности, в которой мы сгорим,

      но ты уйдёшь, и я глаза закрою.

      И будет сон, но только без тебя,

      и я дойду до той пустяшной бездны,

      где можно жить, не плача, не любя,

      я растворюсь в ней, навсегда исчезну.

      Но ты во мне, ты всё ещё во мне,

      и я ещё не умер, да, не умер.

      Давай с тобою посидим-покурим,

      и я исчезну в этом страшном сне.

      «Войду в автобус чуть сутулясь…»

      Войду в автобус чуть сутулясь,

      взгляну презрительно на мир,

      она так мило улыбнулась,

      что я растаял, как пломбир.

      Четыре долгих остановки

      она смотрела с огоньком,

      и сам я пялился неловко,

      её волнением влеком.

      Когда автобус наш причалил

      и тени сделались длинней,

      я был немного опечален,

      но устремился вслед за ней.

      Рассудок