Волчий отрок. Ослеплённый светом. Анаис Лисай

ножницы. Маришка принялась вырезать горловину. Жужанна отвела глаза, чтобы не смотреть, как ножницы ловко орудуют у её шеи. Внутри всё сжалось, она не смела пошевелиться, в мыслях то и дело всплывала картина, как её мать прижимала острые ножницы поочерёдно к щекам, обещая, что порежет, если она не будет послушной. Что входило в её понятие о послушании, она никогда не говорила.

      – Я закончила, – резко выдохнув, сказала Маришка. – Теперь надо отодрать ткань. Агата, иди сюда.

      Агата подлетела, радостно сияя от предвкушения. Жужанна закрыла глаза.

      – Наконец-то, – выпалила Агата. – Я обязательно помогу.

      Жужанна стиснула челюсть и начала считать про себя. Раз. Маришка схватила один край. Два. Агата – другой. Три. Острая боль. Агата намеренно задела кожу. Четыре. Раздался приказ Маришки тянуть. Пять. Ткань оторвалась от тела. Жужанна резко распахнула глаза, но подавила крик, рвущийся наружу. Взгляд встретился с Агатой – та с упоением наблюдала за её корчами и улыбалась. Шесть. Цуйка полилась на открытую рану, обжигая.

      – Вот и всё, юная госпожа, – сказала Маришка, протирая рану ветошью. – Сейчас положим мазь и перевяжем. И будет всё у вас заживать. А там и полегче будет.

      Жужанне хотелось в это верить, но что-то подсказывало, что легче не станет.

      Дальнейшие сборы прошли без происшествий. Разве можно считать происшествием, что Агата расчёсывала ей волосы с особым рвением, ткнула несколько раз гребнем и чересчур сильно затянула корсет? Всё это было частью обычной рутины Жужанны, на которую она предпочитала не обращать внимания.

      – Ну, какая вы красивая, юная госпожа, – сложив ладони вместе на груди, сказала Маришка. – Вылитая марежуд Залесья.

      – Бледновата она. Да и тощая, – заметила Агата. Маришка грозно посмотрела на неё. – Так госпожа говорит. А ей лучше знать! – Она скрестила руки на груди и фыркнула. – Да и к чему этот вырез на платье? Зачем показывать все эти уродливые раны?

      Маришка закатила глаза. Жужанна прикоснулась к груди, боль вновь разлилась по телу. Она одёрнула руку, пальцы приятно пахли жирной травяной мазью. Жужанна попыталась представить, как выглядит со стороны, но, кроме слов Агаты про уродство, в голову ничего не шло. Платье отправила ей мать, значит, хотела, чтобы все на приёме видели, на какую жестокость она способна. Если она не щадит собственную дочь, то не пощадит никого.

      – Если мы закончили, то я пойду, – сказала Жужанна, потирая висок. Головная боль усилилась.

      – Конечно, юная госпожа. За дверью вас ждёт Марчел. Он сопроводит вас в обеденный зал.

      – Верный пёс уже на месте, – добавила Агата и многозначительно хмыкнула.

      – Агата! – Маришка влепила ей подзатыльник. – Ступайте, юная госпожа, а мы пока приберёмся.

      Агата, потирая место удара, поклонилась. Маришка победно усмехнулась и тоже отвесила поклон.

      Жужанна кивнула, подобрала подол и вышла из комнаты.

      Марчел стоял, прислонившись к стене, и смотрел под ноги. Его рука покоилась на эфесе