Волчий отрок. Ослеплённый светом. Анаис Лисай

сказал он, показывая ларве, что не поддастся её подстрекательству.

      Михей закрыл глаз, крепко сжал руку в кулак и вздохнул, собираясь с мыслями. «Люпус!» – смело воззвал он к вырколаку. Холод объял сердце, а позади раздались шаги вырколака. Всё повторилось, как и множество окаянных раз до этого. Вырколак разорвал тело, выпотрошил душу и заставил просто наблюдать за этим. Мир потускнел, спрятавшись в жёлто-серых тонах, но раскрылся в безумии всевозможных запахов, словно убогое зрение уравнивалось обострённым обонянием.

      Вырколак распахнул глаза и принюхался: в нос ударили запахи Марчела, Киры и Жужанны. Михей уже мог отлично их различать: от Жужанны пахло пряными травами, от Киры – молоком, от Марчела – кровью, словно его раны никогда не затягивались и постоянно кровоточили. За запахами спутников скрывались запахи трав, припрятанного мяса. Где-то в чаще притаились кролики и мелкие грызуны, которых так любил ловить вырколак. Вдали каркнул ворон.

      – Какой-то он сегодня вялый, – заметила Кира, с опаской глядя на вырколака. – Почему он просто смотрит на нас?

      – А ты хотела, чтобы нёсся, как будто его укусила окаянная? – отозвалась Жужанна.

      – Это странно. Вот так сидеть и смотреть.

      «Да, очень странно, – протянула ларва. – Интересно, если бы она поняла, что вырколак следит за ней, ей стало бы ещё страннее?»

      Слова потонули в смехе. Вырколак лёг на землю, вытянул лапы вперёд и положил на них голову. Взгляд продолжал следить за Кирой. Неужели вырколаку она была интересна? Он хотел ей навредить?

      «Ой, дурак ты, Михей! Ой, дурак, – протянула ларва. – Ты сейчас, правда, не понимаешь? Или притворяешься?» – «О чём ты? Объясни, если всё так хорошо понимаешь!» – «Вырколак чувствует то, что чувствуешь ты. Делает то, что хочешь ты. Вы едины. Если продолжишь врать себе – сделаешь только хуже». – «Ну да, конечно. Ты же так заботишься о моём благополучии». – «Именно».

      Внутри Михея всё закипало. Беспокойство, захватившее вырколака, передавалось ему. Конечно, где-то в чаще томились кролики, ожидая, что их поймают. Невозможно было противиться им.

      «Серьёзно? Кролики?»

      Смех ларвы стал злым, ядовитым.

      Михей предпочёл не обращать на неё внимания.

      – И что ты предлагаешь делать? – спросила Жужанна, в её голосе проступала враждебность, которой Михей доселе не слышал. – Подразнить его? Заставить нападать? Подстрекать?

      – Нет. Это было бы глупо. – Кира опустила взгляд.

      – А ты не делаешь глупости? – Жужанна усмехнулась.

      – На что ты намекаешь, Жужанна? – Кира подбоченилась. – Хочешь что-то сказать?

      – Ничего. Это тоже Владу передашь?

      – Вот как. – Кира засмеялась, злобно, едко, как ларва, когда спорила с Михеем. – И зачем мне рассказывать что-то господину Владу?

      – Теперь он ещё и господин.

      – Конечно, Жужанна. Он господин. Если ты не заметила, то в Залесье всё сильно изменилось.

      Михей подслушивал их разговор с жадностью, затаив дыхание. Вырколак был спокоен,