Погребенные. Легенда о Маат. Оушен Паркер

песок, она водила мордой и рычала. Это означало, что здесь не осталось ни одного человека, верующего в нас. В меня. Также это означало, что ради насыщения нам придётся перебить их всех.

      Первым был старик. Он не успел спрятаться, но принял встречу с нами достойно. Встав на колени, он сложил руки в молитве. Мираксес обошла его со спины и облизалась. Я же ждала, пока мужчина закончит.

      Когда он наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза, я протянула вверх руку, и тени, словно нити, сползли вниз, протянулись по земле и обвили его тело. Старик задрожал, закатил глаза, а из беззубого рта потекла слюна. И так было с каждым, кто посмел перестать верить в нас. В единственных и истинных богов.

      – Я даю ей воду, – прошептала женщина.

      – Мои целебные травы. Подавай с питьём дважды в день. Я спрошу с тебя, если с ней что-то случится. – В голосе отчётливо слышались высокомерные нотки.

      – Конечно, госпожа, я сделаю всё, как вы велите. Но девочка умирает. Посмотрите на неё…

      – Думай, о чём говоришь, Фирузе. Она не просто девочка. Она…

      Они обсуждали то, как скоро я умру, по пять раз на дню. Я же ждала, когда их пророчество сбудется и уже в следующее полнолуние воды Нила унесут меня к предкам. Что угодно, лишь бы избавиться от этих образов в голове.

      Ещё через день женщина приложила к моей шее мокрую тряпку. До того как прохладная ткань коснулась кожи, я и не подозревала, что сгораю заживо.

      – Да у вас лихорадка, госпожа! – ахнула она и резко встала. Заскрипели половицы, хлопнула дверь. Женщина быстро вернулась и сунула мне в рот что-то до омерзения кислое, но я проглотила это вместе с водой из приставленного к губам стакана. Это был мой первый самостоятельный большой глоток за долгое время. После того как лекарство провалилось в желудок, я снова отключилась, на этот раз без видений.

      Меня разбудил знакомый голос. Сперва он звучал отдалённо, но вскоре начал приближаться. Послышался смех. Кожа вспыхнула в том месте, где прохладные пальцы впились в мою руку. Двинувшись ниже, они переплелись с моими и сжали так крепко, что я вскрикнула и распахнула глаза.

      В туманной дымке показалось знакомое лицо: сначала его пронзительные серые глаза, затем тонкие, изогнутые в нежной улыбке губы.

      – Просыпайся, Аника, – позвал Робинс.

      Я замерла, просто не поверила тому, что предстало перед глазами. Неверие спугнуло его, и я увидела Аарона. Опечаленный, он гладил основание моей ладони большим пальцем и тихо приговаривал:

      – Открой глаза, Аманда.

      Из горла вырывалось сдавленное рыдание, но я по-прежнему не могла двигаться. Не могла удержать его образ, и он растворился, тенью покинув комнату через приоткрытое окно.

      – Не уходите, – прохрипела я. – Пожалуйста, не оставляйте меня одну.

      – Я здесь, милая. Я здесь, – ответил уже другой голос, и я, крепко сжав прохладные пальцы, вновь потерялась во тьме, из которой, казалось, не было выхода. Я была навеки обречена слышать крики умирающих, чувствовать запах горящих тел. Я была навеки обречена