Младший научный сотрудник-7. Сергей Тамбовский

о надоях, покосах и урожаях на бескрайних полях Родины. Я поморщился и перещелкнул дальше, тут сенсорная панель для этого имелась, а вовсе не круговой переключатель… так, тут Ленинский университет миллионов, нисколько не лучше. На учебной программе объясняли, как решать физические задачи про движение двух тел. Неинтересно… а еще на следующем канале, куда я уже просто наугад ткнул, появилась весьма интересная картинка – камера по виду такая же, как в нашем СИЗО, слева койка, прикрепленная к стене, справа писсуар с раковиной, а по центру на табуретке сидел я же, но в легкомысленной гавайской рубашке и шортах до колен.

      – Привет, Петя, – сказал мне этот второй я, помахав при этом рукой. – Как жизнь?

      – Привет, – отозвался я, потому что молчать было бы глупо, вспомнил не к месту строки Высоцкого, – жизнь течет меж пальчиков паутинкой тонкою. Ты где сидишь-то так красиво? – задал я первый всплывший на поверхность вопрос.

      – Ты не поверишь, – ответил он, – но в городе Маниле, Республика Филиппины, в следственном изоляторе временного содержания номер один…

      – И как тебя туда занесло?

      – Долго рассказывать, – поморщился второй я, – начни лучше с себя, у тебя, как я посмотрю, дела обстоят немного получше моих…

      – Когда мы с тобой расстались-то, не напомнишь? – спросил я у отражения в экране.

      – Напомню, – охотно согласился он, – в сентябре прошлого года, 82-го, когда эксперимент в этом вашем гребаном бункере пошел не по плану.

      – В нашем, Петя, бункере, в нашем, – поправил его я, – не надо делать вид, что ты не имеешь к этому «не по плану» никакого отношения.

      – Не надо придираться к словам, – буркнул он, – вываливай лучше подробности, как ты там живешь. В 82 году… у нас-то тут октябрь 83-го идет, если тебе это интересно.

      – Нет вопросов, – отозвался я, – почти как у матросов. Слушай и не говори потом, что не услышал.

      И в следующие пять минут я коротенько обрисовал ему свою историю за последние два месяца. Он внимал и не перебивал, открыл рот только, когда я поставил точку.

      – Увлекательно… – сказал он, глядя в какую-то невидимую отсюда точку, – стало быть, ты там теперь народный целитель типа этой… Ванги.

      – Точно, – ответил я, – или Джуны. С ней я, кстати, недавно встретился, и она мне выкатила страшненький диагноз – полгода мне жить осталось.

      – Сочувствую, – вяло ответил он, – а мне как бы не полдня осталось пребывать на этом свете.

      – Теперь твоя очередь, – передал я ему эстафетную палочку, – выкладывай давай, что там с тобой за год случилось.

      – Никаких экстра-способностей в том бункере я не получил, – хмуро начал он, – так, по мелочи немного.

      – Стой, – притормозил его я, – я же с помощью этого дара свою мать из могилы, считай, вытащил… получается, что она умерла что ли?

      – Не все так грустно, – вздохнул он, – хирург этот из сороковой больницы, как уж его…

      – Иннокентий Палыч, – напомнил я.

      – Да, Кеша – он очень постарался и мать осталась жить, но с большими ограничениями…

      – Не ходит что ли?

      – Нет, подвижность не ограничена, но есть можно далеко не все… и обезболивающие надо непрерывно принимать. Но живая пока, этого не отнимешь.

      – Замуж за физрука-то она вышла?

      – Нет, не сложилось, – угрюмо продолжил заэкранный я, – так что живем мы по-прежнему в нашей квартире на Кирова.

      – Слушай, а дочка хирурга, как уж ее… Зина, кажется… да, Зина-корзина, она тебе никаких предсказаний не делала?

      – Даже не знаю, кто это, – растерянно ответил он. – Что после октября 82-го было, тебе интересно?

      – Конечно, выкладывай скорее, – подстегнул его я.

      – А и вспомнить-то особенно нечего, – после секундной паузы продолжил он, – так и работал в ИПП. Встречался с Викой потихоньку, потом она хвостом вильнула.

      – А Ниночка как же?

      – Она замуж за Наумыча вышла, через месяц примерно после того случая в бункере. У них вроде бы все хорошо, даже ребенок намечается, но это не очень точно.

      – И ты никого не излечил с тех пор?

      – Почему это никого… – даже растерялся он, – мать немного на ноги поставил, потом дворового хулигана этого…

      – Игорька?

      – Да, его самого – избавил от одной проблемы. И жену Бессмертнова… но это отдельная история, очень долго и муторно рассказывать.

      – Ладно, не надо, – поморщился я, – а с Аскольдом чего?

      – В армию он ушел, вот и все.

      – В Германию?

      – Почему в Германию, если я все правильно понял, то на Кубу его послали, в Лурдес, чем-то радиотехническим там заведовать.

      – Куба это хорошо, – задумался я, – а в Москву тебя тоже не посылали?

      – Почему это, минимум четыре раза в командировках там был.

      – А с дочкой Брежнева не встречался?

      – Вот этого,