Чекистские фантазии. Олег Северюхин

своему заместителю:

      – Бери с собой особиста, взвод автоматчиков из пополнения и бегом в батальон Иванченко. Что-то там неладное. Атака у них захлебнулась и весь полк остановился. Гони их вперед.

      Майор вместе с сотрудником Особого отдела во главе взвода молодых солдат из только что прибывшей маршевой роты бегут в батальон.

      Увидев офицеров, солдаты отступившего батальона успокоились и стали наперебой говорить, что у немцев есть какой-то призрак в форме офицера, которого не берут пули и который как в тире расстрелял всех офицеров батальона, а в младшего лейтенанта Метелкина он стрелял раз двадцать, все никак не мог попасть в сердце.

      – Неужели никто не мог попасть в этого призрака? – допытывался майор.

      – Не попадали, – чуть ли не хором говорили солдаты, – вот он почти что рядом, а стреляем в него и пули будто сквозь проходят.

      – Ладно, – оборвал их майор, – у страха глаза велики, а руки трясутся. Пока я вступаю в командование батальоном.

      Вскоре прибывает автомашина за убитыми офицерами. При погрузке убитых один из них вдруг застонал.

      – Смотри-ка, живой, – сказал один санитар. – Товарищ майор, один живой оказался.

      – Кто такой? – спрашивает майор.

      – Младший лейтенант Метелкин, – отвечает санитар.

      – Везите его в госпиталь, – махнул рукой майор, – все равно он не жилец, но раненых положено оставлять докторам.

      Убитых офицеров похоронили на поле в районе командного пункта полка, а младшего лейтенанта Метелкина отправили в госпиталь на той же машине.

      – Вы бы его хоть перевязали, – укоризненно сказал командир полка, только что вернувшийся на командный пункт.

      – Нельзя его перевязывать, – сказал военфельдшер с погонами старшины, – кровь спеклась и закрыла раны, а в него пуль двадцать попало, вон весь в дырах. Если до госпиталя довезем, то врачи все сделают, что нужно.

      Метелкина в сопровождении фельдшера вместе с легкоранеными на той же автомашине везут в госпиталь.

      Операционная. Идет операция.

      – Надо же, – говорит хирург, – изрешечен как дуршлаг, а все жив. И все потому, коллеги, что не задет ни один жизненно важный орган. Вернее, задеты, но не сильно, а вот выживет ли, это вопрос и вопрос большой. Все ранения сквозные, кости не задеты, а вот и пулька нашлась. И пулька белая, не хромированная, а как будто серебряная.

      – Что вы, Павел Иванович, – сказал ассистент, – серебряные пули бывают только в детективах, когда охотятся на оборотней или на вампиров. Да и, кроме того, серебро является антисептиком, раны обеззараживает.

      – Ага, вот и вторая пулька, – сказал хирург, бросая кусочек металла в эмалированную чашку, – и эта такая же. А вот и третья. Больше, похоже, нет. Будем лейтенанта отправлять в тыловой госпиталь, пусть там на рентгене посмотрят. Кстати, взгляните сюда. Впервые вижу человека с ртутным синдромом внутренних органов.

      – Что это за синдром, – удивился ассистент, – впервые о таком слышу.

      – Это