Серенада Самоссожению. Ильназ Анваров

все же нашел в себе силы прикоснуться к этому отныне безжизненному телу , в последний раз погладил по ее грязной шерсти , повидавшей на своем веку немало трудностей . А по лицу его лились слезы прощания , смешивающиеся в субстанцию уходящей надежды , извращающую деткий мозг до непоколебимых принципов уверенности в тленности этого искалеченного земного шара , не имеющего прав на существование .

      “ И все , это все ? Конец ? Нас всех ждет такой легкий конец ? Что происходит там ? Что с твоей душой ? Куда она девалась ? Почему так легко ? Куда пропали твои жаждущие ласки глаза ? Что с тобой сейчас происходит ?

      Может … тебе там хорошо ? Наверное , да ! Тебе ведь там даже лучше ? Там нет людей , может быть и больше тебя никто не бьет , а желудок твой сыт навсегда , и лап у тебя четыре ! Так ведь ? Все именно так ?! ” – не унимал своих слез хозяин собаки .

      Гордей поднялся на ноги , он не хотел идти в школу и не пошел , а вместо этого вернулся домой и вынул из общей кладовой две лопаты и топор , повезло , что это добро было , взял немного бензина из кладовки отца , который он таскал со своей работы и его зажигалку .

      По пути ему встречались всякие соседи по дому , идущие по утренним делам , многие из них оглядывали Гордея заинтересованным взглядом , но большинству было безразличным все , как и он им , так и они себе .

      С этими же лопатами и остальной приблудой он пошел в лес , расположенный от него недалеко , но опускаться вглубь он не стал . Нашел место перед деревом , которое по его мнению находится в меньшей мерзлоте , по большей части , ссылаясь на тепло корней дерева . Сначала он расчистил снег , что было нелегкой задачей , а затем принялся разжигать костер на месте погребения , дабы землю было легче откапывать . Гордей откуда-то знал , как можно разжигать костер зимой , то ли от погибшего дедушки , то ли от дворового сорванца ( точно вспомнить он это не мог ) . Он нашел без хвойную сосну , начирикал из нее кучку дров и принялся разогревать это возле начального подобия костра из веток сосны , бумаги и бензина . Затем все поочередно подкидывал , и в течении часа наблюдал за зимнем костром , ставшим довольно залипательным зрелищем .

      Думал наш маленький энтузиаст о многом , о хрупкости жизни , о жестокости людей , о тленности бытия и всего сущего , о надломленности таинственной сферы в этом мире , извергающей в эту реальность первобытное уродство , калечащее все живое и уничтожающее даже самые мельчайшие посевы надежды . И воображал он о том , как его залатать , как исправить ошибку создателя жизни и залепить эту сферу , дабы спасти мир жизни , раз и навсегда уничтожив скотство и паразитство этой бренной и дрянной вселенной , смотрящей на все сквозь рукава …

      Вскоре , время наблюдения иссякло . Выгребать могилу было невероятно тяжело , учитывая его детские ручонки и суровость зимней земли , даже несколько прогретой .

      Мерзлая земля практически не поддавалась его ржавой лопате , но он все не сдавался . На исходе всех его сил , спустя несколько часов , откопать получилось лишь небольшую ямку , которой чисто в теории должно было