Повесть о доме Тайра. Эпосы, легенды и сказания

вскрикнул.

      Когда демоны Ахо и Расэцу[159] мучают грешников в преисподней, заставляют глядеться в зеркало, где отражаются все прошлые дурные поступки, или ставят на весы, измеряющие все земные их прегрешения, и в зависимости от тяжести содеянного всячески терзают виновных, – даже эти адские муки, пожалуй, не горше тех, что испытывал дайнагон в эти мгновения!

      …Было время, когда Сяо и Фань томились в темнице, когда Ханя и Пэна зажарили, как рубленое мясо в соусе, когда уделом Чао Цо стала казнь, а Чжоу и Вэй пострадали от злых обвинений. А ведь и Сяо, и Фань, и Хань, и Пэн[160] были верными вассалами императора Гаоцзу, но, оклеветанные низкими людьми, изведали горечь поражения и погибли. Не сходная ли участь постигла ныне дайнагона Наритику?

      Не только о себе он тревожился. Какая судьба ждет теперь его старшего сына Нарицунэ, что станет с младшими детьми? Шестая луна – жаркое время года, но, связанный, он даже не мог сбросить парадное одеяние и задыхался от зноя; казалось, грудь вот-вот разорвется, пот и слезы текли ручьями. «Может быть, князь Сигэмори все-таки меня не оставит!» – шептал он, но не знал способа, как передать Сигэмори свою мольбу.

      Меж тем князь Сигэмори тоже пожаловал наконец в Рокухару в одной карете с сыном[161] и наследником своим Корэмори, торжественней и спокойнее, чем обычно, в сопровождении всего лишь нескольких чиновников и двоих-троих слуг, без единого вооруженного самурая. Все, начиная с Правителя-инока, с невольным удивлением смотрели на невозмутимое лицо князя. Когда он вышел из кареты, к нему быстрым шагом подошел Садаёси и спросил:

      – Отчего же вы не взяли с собой хотя бы одного вооруженного воина, ведь происходят такие важные события?

      Сигэмори ответил:

      – Важными называют события, связанные с судьбами государства. А подобное дело, сугубо личного свойства, стоит ли считать важным?

      И, услышав эти слова, вооруженные до зубов воины невольно смутились.

      «Куда же запрятали дайнагона?» – думал князь Сигэмори, обходя одно за другим помещения. Вдруг он увидел – поверх раздвижных дверей, ведущих в одну из комнат, вкруговую, словно паучьи лапы, прибиты доски. «Не здесь ли?» Он оторвал доски и раздвинул двери; дайнагон находился там.

      Задыхаясь от слез, с поникшей головой сидел он и не вдруг заметил вошедшего.

      – Что с вами? Что случилось? – спросил князь Сигэмори.

      Только тогда дайнагон увидел его, и жалко было глядеть, как просияло его лицо; наверное, так обрадовался бы грешник, неожиданно встретив в аду милосердного бодхисатву Дзидзо![162]

      – Не знаю, почему и за что я очутился здесь! Вы всегда были ко мне так милостивы – я и теперь уповаю на вашу помощь! В годы Хэйдзи я был уже однажды на волосок от смерти, но благодаря вашему заступничеству голова моя уцелела. С тех пор я достиг высокого звания дайнагона второго ранга, благополучно дожил до сего дня – уже пошел мне пятый десяток… Но сколько бы лет я ни прожил, сколько бы раз ни суждено мне было вновь родиться к

159

Демоны Ахо и Расэцу — подручные царя преисподней Эмма (санскр. Яма); у них бычьи и конские головы, вместо ступней копыта, в руках железные вилы, которыми они терзают грешников.

160

…Сяо и Фань томились в темнице… – цитата из письма китайского полководца Ли Лина, долгие годы, до самой смерти, прожившего в плену у сюнну (гуннов). Это письмо, под заглавием «Ответное послание Су У», помещено в китайской антологии «Вэньсюань» («Литературный изборник», ок. 530 г.) – собрании стихов и прозы, весьма популярном в период раннего Средневековья в Японии и оказавшем большое влияние на развитие в Японии литературы (стихов и прозы) на китайском языке.

Чао Цо (275–154) – ханьский сановник, служивший императорам Вэнь-ди и Цзин-ди. Казнен по требованию нескольких князей, недовольных попытками Чао Цо ограничить их власть. Чжоу – Чжоу Бо (II в. до н. э.) помог восшествию на престол императора Вэнь-ди (правил с 180 по 157 г. до н. э.), но вскоре был оклеветан и подвергся опале. Военачальник, князь Вэй – Вэйци-хоу (личное имя – Доу Ин), ханьский полководец и министр (II в. до н. э.), был казнен по клеветническому доносу одного из своих соратников.

Сяо (Сяо Хэ), Фань (Фань Куай), Хань (Хань Синь), Пэн (Пэн Юэ) – сподвижники Лю Бана, будущего основателя Ханьской династии, известного в истории под именем императора Гао-цзу, содействовавшие его победе (206 г. до н. э.). Сяо Хэ казнен в 193 г. до н. э., Хань Синь – в 196 г. до н. э.

161

…пожаловал… в одной карете с сыном… – В кареты знати запрягали вола в нарядной сбруе. Высокая двухколесная арба с плетеным кузовом, богато украшенная, закрывалась спереди и сзади занавесками. По бокам имелись окна, тоже закрытые плетеными шторками. Погонщик вола, держа в руках вожжи, шел или бежал рысцой рядом с волом, шагавшим достаточно неспешно.

162

Бодхисатва Дзидзо (санскр. Кшитагарбха) – милосердный бодхисатва, спаситель грешников. Изваяния Дзидзо, покровителя путников и в особенности детей, часто ставили на перекрестках дорог, изображая его в виде монаха с обритой головой, с посохом в правой руке и с волшебным шаром (санскр. Чинтамани) – в левой, символом учения Будды, которое, так же как этот камень, способно избавить от всех напастей, накормить голодных и обогреть сирых.