Визионер. Женя Гравис

прерывалось шумными выкриками, которые не могла приглушить даже тяжёлая створка. Горячие у них там дискуссии. Кто же знал, что живопись – такой азартный вид искусства?

      Дверь внезапно приоткрылась, и в коридор выкатился смущённый секретарь Попышев.

      – Извините, Дмитрий Александрович, обсуждение авангардистов неожиданно затянулось. Такое случается. Сейчас с ними закончат, и я вас приглашу. Прошу прощения за задержку.

      – Ничего, ничего, я подожду. Конечно, авангардисты важнее, чем три мёртвые барышни.

      Попышев вздохнул и снова скрылся за дверью, чтобы через пять минут пригласить сыщика внутрь.

      Собрание, судя по атмосфере, продолжалось уже не первый час. В комнате было душно и накурено, на большом овальном столе вперемешку теснились бумаги, рюмки и тарелки, пепельницы щетинились окурками. Кое-кто из комитетчиков уже развязал галстук, а иные и вовсе сняли пиджаки.

      Двенадцать представительных мужчин. В возрасте от сорока и выше. Уработались. Расслабились. Немного устали. Лучший момент для «десерта».

      Митя представился и занял место за столом.

      – Сыскная полиция? – удивился кто-то из присутствующих. – Признавайтесь, господа, кто сверх меры пошалил? Никак вы, Марковец?

      – Будет вам, Степан Степаныч…

      – Что за балаган снова? Дайте послушать уже.

      – Прежде всего, хочу предупредить о конфиденциальности нашей с вами беседы, – продолжил Дмитрий, когда утихли шепотки и смех. – Я рассчитываю на ваши благоразумие и честность. Подробности этого разговора должны остаться между нами. По крайней мере, до тех пор, пока идёт расследование и пока полиция сама не сделала публичной информацию, которую я вам намерен сообщить.

      – Что за расследование? О чём речь?

      – Три убийства, совершённые с начала года. Не без помощи изданного вашим обществом календаря.

      Митя кратко изложил подробности.

      В комнате повисло недоброе молчание. Потом некоторые нервно закурили, а кто-то начал лихорадочно теребить галстук.

      – Неслыханно!

      – Какая дерзость!

      – Календарный убийца, надо же, какая фантазия.

      – Это всё занятно, конечно, но мы-то здесь при чём?

      – Вы нас в чём-то обвиняете?

      На последний вопрос сыщик ответил:

      – Не в моих привычках выдвигать обвинения без всяких на то оснований. Вы все уважаемые, влиятельные люди. Смею надеяться, что к тому же законопослушные. По крайней мере, без душегубских привычек. Но эта история отчасти задевает вашу организацию. Потому я счёл своим долгом предупредить, что ваш календарь фигурирует в этой прискорбной истории.

      – Что вы от нас-то хотите?

      – В общем-то, ничего исключительного. Возможно, вы что-то вспомните. Может, кто-то из вашего окружения проявлял повышенный интерес к календарю, выспрашивал о нём.

      – То есть кто преступник – вы не знаете?

      – Ведём поиск. В одном мы уверены точно – вкус у него имеется.

      – Эстет, значит…

      – Декадентская