Solo. Гео Коваленко

бренчала на каждом стыке напольной плитки, от чего стоял неимоверный грохот. Когда все затихло, Аделина продолжила:

      – Надо что-то менять. Раз и навсегда. Я всю жизнь будто бы на самом краю. Сначала в переносном смысле, а вчера в буквальном.

      – Прекрасно, могу порекомендовать хорошего психолога и психотерапевта. Специалист – во! – И Аня подняла вверх большой палец.

      – Спасибо, я подумаю. Слушай, что вспомнила! Я когда к отцу приезжала – там у меня телефон зазвонил и отец на музыку среагировал.

      – Ничего себе!

      – Я вот думаю… – И Аделина, встав с дивана, начала расхаживать взад и вперед, то и дело пошатываясь, от чего Аня несколько раз даже хотела вскочить. – А что, если ему включать музыку в палате и он будет ее слышать? Он же музыкант, для него музыка – это все. Вдруг это поможет?

      – Это уже вера в чудо. Попробуй, Деля, попробуй.

      Девушки поговорили еще немного и попрощались. Аделина долго с улыбкой на лице смотрела вслед уходящей Ане. Кроме нее никто не интересовался самочувствием Аделины, все мессенджеры молчали.

      В обед пришел лечащий врач и начал задавать вопросы касательно самочувствия девушки и всех обстоятельств ситуации с отравлением. Слушая ее рассказ, он только кивал головой и методично заполнял историю болезни. В конце беседы он сообщил, что завтра утром ее выпишут и можно уже собирать вещи, а при желании она может покинуть больницу уже сегодня вечером, но нужен сопровождающий. Аделина поблагодарила врача и сказала, что уедет утром. Однако вечером в больницу приехала мама. Откуда она узнала о случившемся, для Аделины осталось загадкой. На людях мама добрым голосом предложила дочери немедленно поехать домой и продолжить лечение там, ведь все равно врач разрешил, «чего койку-то занимать». Аделина страшно напряглась и бегала глазами по палате, словно ища поддержки у кого-то из окружающих. Непривычно милый тон матери означал громадную злость, копившуюся в ней. Девушка попросила оставить ее в больнице до утра, но мама тут же перехватила инициативу. Лечащий врач был в это время с ними и под давлением матери согласился отпустить с ней пациентку, ведь анализы были нормальными.

      Когда Аделина с матерью зашли в лифт и остались одни, мать, не стесняясь в выражениях и пересыпая свою речь смачным матом, прошипела:

      – Дура…, совсем уже с катушек слетела?

      Аделина отвернулась и ничего не стала говорить. Домой они ехали на такси, за рулем был лысый мужик с бандитской рожей. Всю дорогу мать высказывала дочери свое недовольство случившимся, да так, что бандитского вида водитель с удивлением посматривал в зеркало заднего вида, чтобы получше разглядеть женщину, которая так виртуозно владела русским матерным и за пятнадцать минут поездки не произнесла ни одного нормального слова. Когда они подъехали к дому, девушка тихо плакала.

      Глава 8

      Прошло несколько часов с тех пор, как мать и дочь вернулись домой. Аделина неподвижно лежала на кровати в полной тишине. Ее мама, всегда включавшая телевизор только войдя в квартиру, сегодня делать