Книжный вор. Маркус Зусак

за несуществующие ручки стен в поисках хоть какой-то опоры. Но не было ничего, кроме сухой краски, сбивчивого сопения и потока Розиной брани.

      – Отстань от нее. – В потасовку вмешался Ганс Хуберман. Его мягкий голос пробрался к ним, будто протиснувшись сквозь толпу. – Дай я.

      Он подошел ближе и сел на пол, привалившись к стене. Кафель был холодным и недобрым.

      – Умеешь сворачивать самокрутки? – спросил он Лизель – и следующий час или около того они сидели в поднимавшемся омуте потемок, забавляясь листками папиросной бумаги и табаком, который скуривал Ганс Хуберман.

      Прошел час, и Лизель уже могла довольно прилично свернуть самокрутку. Купание так и не случилось.

*** НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О ***ГАНСЕ ХУБЕРМАНЕ Любит курить.Главное удовольствие от курения для негосостоит в сворачивании самокруток.По профессии он маляр, играетна аккордеоне. Это бывает кстати, особенно зимой,когда можно кое-что заработать, играя в пивнушкахМолькинга вроде «Кноллера».На одной мировой войне он уже надул меня,но позже его отправят на вторую (такая извращеннаянаграда), где он опять как-то сумеет со мной разминуться.

      Для большинства людей Ганс Хуберман был едва заметен. Не-особенный человек. Разумеется, маляр он был отличный. Музыкальные способности – выше среднего. И все же как-то – уверен, вам встречались такие люди – он умел всегда сливаться с фоном, даже когда стоял первым в очереди. Всегда был вон там. Не видный. Не важный и не особенно ценный.

      Как вы можете представить, самым огорчительным в такой наружности было ее полное, скажем так, несоответствие. Несомненно, в Гансе Хубермане имелась ценность, и для Лизель Мемингер это не прошло незамеченным. (Человеческое дитя иногда гораздо проницательнее до одури занудных взрослых.) Лизель обнаружила это сразу.

      Как он держался.

      Это его спокойствие.

      Когда Ганс Хуберман в тот вечер зажег свет в маленькой черствой умывальне, Лизель обратила внимание на странные глаза своего приемного отца. Они были сделаны из доброты и серебра. Будто бы мягкого серебра, расплавленного. Увидев эти глаза, Лизель сразу поняла, что Ганс Хуберман многого стоит.

*** НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ О ***РОЗЕ ХУБЕРМАНВ ней пять футов и один дюйм росту,она собирает каштановые с сединой прядиупругих волос в узел.В дополнение к Гансовым заработкам онастирает и гладит для пяти зажиточныхсемей Молькинга.Готовит она ужасно.И обладает уникальной способностью разозлитьедва ли не любого, с кем когда-либо встречалась.Но она по правде любит Лизель Мемингер.Просто выбрала странный способ это показывать.Включая затрещины деревянной ложкой и слова,чередующиеся с разной частотой.

      Когда Лизель, прожив на Химмель-штрассе две недели, наконец выкупалась,