Книжный вор. Маркус Зусак

на них я не могу смотреть, хотя во многих случаях все-таки не удерживаюсь. Я намеренно высматриваю краски, чтобы отвлечь мысли от живых, но время от времени приходится замечать тех, кто остается, – раздавленных, повергнутых среди осколков головоломки осознания, отчаяния и удивления. У них проколоты сердца. Отбиты легкие.

      Это, в свою очередь, подводит меня к тому, о чем я вам расскажу нынче вечером – или днем, или каков бы ни был час и цвет. Это будет история об одном из таких вечно остающихся – о знатоке выживания.

      Недлинная история, в которой, среди прочего, говорится:

      – об одной девочке;

      – о разных словах;

      – об аккордеонисте;

      – о разных фанатичных немцах;

      – о еврейском драчуне;

      – и о множестве краж.

      С книжной воришкой я встречался три раза.

      У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ

      Сначала возникло что-то белое. Слепящей разновидности.

      Некоторые из вас наверняка верят во всякую тухлую дребедень: например, что белый – толком и не цвет никакой. Так вот, я пришел, чтобы сказать вам, что белый – это цвет. Без всяких сомнений цвет, и лично мне кажется, что спорить со мной вы не захотите.

*** ОБНАДЕЖИВАЮЩЕЕ ЗАЯВЛЕНИЕ ***Пожалуйста, не волнуйтесь, пусть я вам только что пригрозил.Все это хвастовство – я не свирепый.Я не злой.Я – итог.

      Да, все белое.

      Мне показалось, что весь земной шар оделся в снег. Натянул его на себя, как натягивают свитер. У железнодорожного полотна – следы ног, утонувших по щиколотку. Деревья под ледяными одеялами.

      Как вы могли догадаться, кто-то умер.

      И его не могли просто взять и оставить на земле. Пока это еще не такая беда, но скоро путь впереди восстановят, и поезду нужно будет ехать дальше.

      Там было двое кондукторов.

      И мать с дочерью.

      Один труп.

      Мать, дочь и труп – упрямы и безмолвны.

      – Ну чего ты еще от меня хочешь?

      Один кондуктор был высокий, другой – низкий. Высокий всегда заговаривал первым, хоть и не был начальником. Теперь он посмотрел на низкого и кругленького второго. У того было мясистое красное лицо.

      – Ну, – ответил он, – мы не можем их просто здесь бросить, правильно?

      Терпение высокого кончалось.

      – Почему нет?

      Низкий разозлился как черт. Он уперся взглядом в подбородок высокого:

      – Spinnst du? Ты дурной?

      Омерзение сгущалось на его щеках. Кожа натянулась.

      – Пошли, – сказал он, оступившись в снегу. – Отнесем обратно в вагон всех троих, если придется. Сообщим на следующую станцию.

      А я уже совершил самую элементарную ошибку. Не могу передать вам всю степень моего недовольства собой. Сначала я все делал правильно:

      Изучил слепящее снежно-белое небо – оно стояло у окна движущегося вагона. Я прямо-таки вдыхал его, но все равно дал слабину. Я дрогнул – мне стало интересно. Девочка. Любопытство взяло верх, и я разрешил себе задержаться, насколько