Академия и Земля. Айзек Азимов

Министр, но с глазу на глаз.

      – Вас отведут в комнату и спустя пятнадцать минут приведут обратно, Советник. Вам не будут мешать и, уверяю, не станут подслушивать. Я даю вам слово и сдержу его. Однако вы будете под охраной, так что не будьте настолько глупы, чтобы думать о побеге.

      – Не будем, Министр.

      – А когда вы вернетесь, я буду ждать от вас добровольного согласия отдать корабль. В противном случае в действие вступит закон, и это будет гораздо хуже для вас, Советник. Понятно?

      – Понятно, Министр, – ответил Тревайз, сдерживая гнев. Злиться было в высшей степени бесполезно.

18

      Их отвели в маленькую, но хорошо освещенную комнату. Там стояли диван и два стула. Слышалось тихое урчание вентиляции. В целом тут было намного более уютно, чем в грандиозном стерильном кабинете Министра.

      Угрюмый высокий охранник сопроводил их сюда, по дороге не убирая руки с приклада бластера. Он остался за дверью, когда они вошли, и грозным голосом напомнил:

      – У вас пятнадцать минут.

      Как только он это сказал, дверь скользнула по пазам и с глухим стуком захлопнулась.

      – Будем надеяться, что нас не подслушивают, – сказал Тревайз.

      – Она дала слово, Голан, – упрекнул друга Пелорат.

      – Ты судишь о других по себе, Дженов. Ее так называемое «слово» не стоит ни гроша. Она нарушит его не задумываясь, если этого пожелает.

      – Ну, тогда, – сказала Блисс, – я могу экранировать эту комнату.

      – У тебя с собой экранирующее устройство? – изумился Пелорат.

      – Разум Геи – экранирующее устройство, Пел, – улыбнулась Блисс, сверкнув белыми зубами. – Это потрясающий разум.

      – Мы торчим здесь, – сердито буркнул Тревайз, – из-за тупости этого потрясающего разума.

      – Ты о чем? – спросила Блисс.

      – После ликвидации противостояния вы стерли меня из памяти и нашего Мэра, и Оратора Второй Академии Гендибала. Никто из них теперь не вспомнит меня, разве только косвенно и абсолютно равнодушно. Я был предоставлен самому себе.

      – Мы вынуждены были сделать это, – сказала Блисс. – Ты наш главный козырь.

      – Ну-ну. Голан Тревайз, который-никогда-не-ошибается. Но вы не удосужились заодно стереть мой корабль из их памяти, верно? Мэр Бранно не вспомнила обо мне, я ей не интересен, но зато она вспомнила о корабле. Его она не забыла.

      Блисс нахмурилась.

      – Подумай об этом, – сказал Тревайз. – Гея, вероятно, предположила, что я и мой корабль – нечто единое. Если Бранно не будет думать обо мне, стало быть, она не будет думать и о корабле. Беда и промашка в том, что Гея не представляет себе, что такое индивидуальность. Она считает меня и корабль единым организмом и жестоко ошибается.

      – Это возможно, – тихо сказала Блисс.

      – Хорошо. Тогда дело твоей чести исправить эту ошибку, – решительно сказал Тревайз. – Я должен вернуть себе гравилет и компьютер. Этого достаточно. Следовательно, Блисс, устрой все так,