Десять талантов. Небольшие истории про больших людей. Наталия Голдовская

сватовство было удачным. И в апреле 1830 года Пушкин просил:

      «Мои горячо любимые родители, обращаюсь к Вам в минуту, которая определит мою судьбу на всю остальную жизнь.

      Я намерен жениться на молодой девушке, которую люблю уже год, – м-ль Натали Гончаровой. Я получил её согласие, а также и согласие её матери. Прошу Вашего благословения, не как пустой формальности, но с внутренним убеждением, что это благословение необходимо для моего благополучия – и да будет вторая половина моего существования более для Вас утешительна, чем моя печальная молодость».

      Второе письмо – графу Бенкендорфу: «Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастие быть на дурном счету у Государя… Счастье моё зависит от одного благосклонного слова того, к кому я и так уже питаю искреннюю и безграничную преданность и благодарность».

      Поэт просит высочайшего благословения на решительный шаг и заодно – разрешения напечатать «Бориса Годунова».

      Начало мая. Пушкин ликует: «Дорогие родители… я счастливейший из людей и… всей душой люблю Вас. Его Величество всемилостивейше выразил мне своё благосклонное удовлетворение заключаемым мною браком. Он дозволил мне напечатать мою трагедию в том виде, как я сочту нужным».

      В Болдине

      Летом Пушкин рассорился с будущей тёщей и уехал под Нижний Новгород в имение отца – Болдино. Решать финансовые дела. Из-за холеры поэт застрял там надолго.

      Конец октября. В Петербурге печатался «Борис Годунов». Пушкин взывал: «Что моя трагедия? отстойте её, храбрые друзья! не дайте её на съедение псам журнальным….я хотел было посвятить мою трагедию Карамзину, но так как нет уже его, то посвящаю её Жуковскому. Дочери Карамзина сказали мне, чтоб я посвятил любимый труд памяти отца».

      Ноябрь. Влюблённый Пушкин всё ещё жил в Болдине. Писал Дельвигу: «Доношу тебе, моему владельцу, что нынешняя осень была детородна, и что коли твой смиренный вассал не околеет от сарацинского падежа, холерой именуемого и занесённого нам крестовыми воинами, т. е. бурлаками, то в замке твоём, «Литературной газете», песни трубадуров не умолкнут круглый год». «Жду погоды, чтобы жениться и добраться до Петербурга…»

      Конечно, не без Промысла оказался поэт в этом «изгнании». В декабре, уже из Москвы, он признавался Плетнёву: «Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привёз сюда: 2 последние главы «Онегина», 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами («Домик в Коломне». – Прим. сост.)… Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий… Сверх того написал я 30 мелких стихотворений. Ещё не всё (весьма секретное). Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся…»

      Событие за событием

      19 января 1831 года внезапно умер Дельвиг. Пушкин осознал: «Вот первая смерть, мною оплаканная….никто на свете не был мне ближе…» «Я знал его в Лицее – был свидетелем первого, незамеченного развития его поэтической души и таланта, которому не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина и Жуковского – с ним толковал