Ушкуйник. Бить врага в его логове!. Юрий Корчевский

– задешево!

      – Зачем она мне?

      – По хозяйству помогать будет – не знаешь, зачем невольница нужна?

      – Не надобна!

      – Тогда я ее утоплю!

      Ушкуй стоял в тридцати аршинах от берега – приходилось перекрикиваться. Павел опасался подходить ближе – вдруг это засада, а разговор о невольнице – приманка.

      – Зачем в поход брал, если утопить хочешь?

      – Конь пал, везти не на чем.

      Объяснение правдоподобное. Только невольников всегда пешком гнали. Скорее всего, единственная причина – грязь. На лошади, и то с трудом пробраться можно, да и то – если ехать не по дороге, а по траве, где земля еще держала.

      – Ладно, что хочешь за невольницу?

      – Пять таньга.

      Мишаня пересчитал последние оставшиеся монеты – всего четыре.

      – Четыре дам.

      Башкир задумался на мгновение:

      – Ни тебе, ни мне – четыре с половиной!

      – Нет у меня столько – только четыре! С ярмарки иду, все деньги в товар вложил. Богом клянусь!

      Башкир скривился, как будто лимон раскусил.

      – Э-э-э, давай!

      – Ты хоть невольницу покажи, – вмешался Павел, – вдруг это старуха немощная!

      – Твоя правда, смотри товар!

      Башкир махнул рукой. Из-за кустов вышел еще один башкир – в драном войлочном халате. Он тащил за волосы молодую девушку – девчонку почти.

      – Смотри, урус!

      Лицо девчонки было в синяках, одежда местами порвана.

      – Дяденьки, спасите от поганых! – взмолилась девушка. И тут же получила от башкира кулаком в спину.

      – Молчи, невольница, а то я тебе язык отрежу! Видишь, мужчины разговаривают!

      Ушкуй подошел поближе к берегу, но не пристал. Михаил оторвал кусок ткани, завернул монеты и бросил их на берег. Башкир в колаксыне ловко поймал монеты на лету, развернул, пересчитал.

      – Все честно. Забирай товар.

      Он подтолкнул девушку.

      Та рванулась, вошла в воду, замерла на мгновение – уж больно вода холодна. Потом дернулась вперед, протянула руки. Сидевший на носу Трофим ухватился, приподнял ее и поставил на палубу ушкуя. С подола мокрого платья стекала вода, босые ноги посинели от холода.

      Команда оттолкнулась от мелководья веслами, отошла от берега и вывела ушкуй на стремнину. Полагаться на порядочность незнакомых людей, тем более – неверных, как прозвали на Руси мусульман, было бы верхом неосторожности.

      Не занятый греблей Михаил подошел к девушке. Та без сил опустилась на палубу, не в состоянии еще поверить в неожиданное спасение из плена.

      – Как тебя звать?

      – Елизаветой батюшка нарек.

      – Лиза значит. Откуда ты, из каких краев?

      – Рязанская я.

      Рязань была удельным княжеством, не подвластным великим московским князьям.

      – Как к башкирам попала?

      – Он меня у татар перекупил, видно – к себе в улус думал привезти, а тут распутица. Кони у него из сил выбились, а подо мною – пал.

      – Отдыхай, поешь вот.

      Мишаня