Правда и другая ложь. Саша Аранго

просил дать ему сигнальный экземпляр. Ты представляешь – Пеффенкоффер просил? Как тебе это нравится?

      Пеффенкоффер, придумавший девиз «Каждая фраза – это крепость», был великаном среди прочих критиков. В этом качестве он извлекал из литературных произведений все плохое и оставлял только хорошее. На него ничто не влияло, он ничему не удивлялся; все самое оригинальное было, казалось, известно ему наперед. Но что бы о нем ни думали, он всегда видел суть и выделял в произведениях то прекрасное, что в них было, и заставлял его сиять неземным светом. Работал Пеффенкоффер в уединении, никто не знал даже, как он выглядел и действительно ли жил, как поговаривали, с мамой.

      – Пусть он подождет; сначала почитай ты.

      – Само собой! У тебя уже есть заглавие?

      – Пока нет.

      – Ничего, название мы придумаем. Скажи, когда я смогу приступить к чтению?

      Генри заметил на поле оленя и еще больше сбросил скорость.

      – Ты опять за свое, Клаус. Не надо на меня давить, чтобы потом не разочароваться.

      – Сдаюсь, сдаюсь.

      Генри остановил машину на обочине.

      – Клаус, я пока не решил, чем закончится история.

      – До сих пор ты всегда правильно решал этот вопрос.

      – На этот раз решение дается мне с большим трудом.

      – Ты говорил об этом с Бетти?

      – Нет.

      – Поговори с ней, позвони ей, назначь встречу.

      – Всему свое время, Клаус.

      – Всего каких-то двадцать страниц. Я в волнении, я в страшном волнении. Ну… скажем, середина августа?

      – Да, середина августа подойдет.

* * *

      Усадьба Генри и Марты стояла на высоком холме, окруженном тридцатью гектарами полей и лугов, сданных в аренду окрестным крестьянам. Усадьба представляла собой классический господский дом, фахверк, с амбарами на солидных каменных фундаментах и даже с собственной церковью. Вдоль дороги, ведущей к дому, росли высаженные идеальными рядами тополя. Дикий сад со старыми деревьями не был окружен скучным забором, не имелось никаких запретительных надписей, имя владельца не украшало ворота. Тем не менее вся округа знала, кто здесь живет.

      Навстречу Генри, бешено виляя хвостом, выбежал черный ховаварт. Каждый раз при виде преданного пса Пончо Генри охватывала просто неземная радость. Тяжелые колеса «Мазерати» остановились перед домом. Марта пока не вернулась со своего морского купания, хотя складной велосипед стоял перед домом, который она, уходя, постоянно забывала запереть. Противомоскитная сетка висела клочьями уже почти год, но зато Пончо мог беспрепятственно забегать в сени. Генри постоянно чинил велосипед жены и латал прохудившиеся шины. В гараже стоял ее новенький «Сааб», но Марта практически никогда им не пользовалась. У нее мог быть личный самолет или яхта, но она все равно предпочла бы им старенький велосипед.

      Генри погладил пса по мягкому шелковистому меху, подставил руку, которую Пончо восторженно лизнул, а потом подобрал с земли камень и швырнул его в поле. Пончо, резко сорвавшись с места, как ядро, пущенное катапультой,