Зазеркалье. Потерянное дитя. Ксения Шмелёва

Но как мне это сделать? Мне так страшно, я не хочу это ощущать. Отпустите меня, пожалуйста, − голосовые связки отказывались работать, вместо четких слов у нее получалось выдавить лишь всхлипывающие звуки, губы предательски дрожали, не поддаваясь контролю.

      − Успокойся и закрой глаза.

      ─ Я не могу, мне страшно.

      ─ Перестань боятся того, чего нет. Ты не видишь опасность, но все равно боишься.

      ─ Потому что мне, черт возьми, пугает это место, эта темнота и то, что я не могу ничего сделать…

      ─ Неизвестность часто пугает, но ведь в этом и есть ее шарм. Неизвестное хочется познать, изучить? ─ в произнесённых словах можно было ощутить легкую улыбку. Ее голос, как волны, которые уносят разум далеко от берега в трущобы самых глубин.

      ─ Нет, неизвестность вызывает у меня лишь панику, ─ выдавив правду, Марисабель будто признавалась, но не пустоте, не таинственной незнакомке, а лишь себе. Она исповедовалась самой себе, пока была такая возможность. В реальном мире ей вряд ли бы хватило сил признать в себе трусость и уязвимость.

      ─ Доверься самой себе, слушай внутренний голос и тогда он подскажет, где искать корень твои страхов.

      Произнесенное, помогало избавляться от нахлынувших эмоций, сменяясь на спокойствие. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, Маттсон прислушивалась к внутреннему «Я».

      − Хорошо, а теперь открой свою дверь.

      − Какую дверь? – оставаясь с сомкнутыми веками, спросила та.

      − Открой свою дверь, − повторил женщина, повышая свой голос.

      − Как это сделать? Скажите мне.

      − Нет, ты должна сама, открой ее.

      − Я не могу.

      − Можешь, открой ее!

      − Я говорю, что не могу! ─ секунда за секундой текли слишком медленно, уши томились в ожидании хоть какого-то ответа. Нутро Марисы говорило, что это далеко не все и следует немного подождать, но чего ей ждать? Что может произойти? И снова цепкие ладони неизвестности сковали запястья за спиной, как у заключенного в тюрьме собственных страхов.

      − Но, ты уже перед дверью, − последнее, что сказал голос перед тем, как исчезнуть.

      − Что… − горячие слезы катятся по щекам, обжигая кожу. Медленно открыв глаза, тьма, словно черный дым начала отступать, растворяясь в белом сиянии. Теперь вокруг было светло, мерцание обволакивало каждый закоулок этой неизвестности. Оглядевшись, увидела перед собой дверь, сделанную из красного дерева, единственным украшением являлась серебренная, гравированная, круглая ручка. Подойдя к ней, рука с тонким, аккуратными пальцами сама потянулась к дереву.

      − Марисабель… − раздался хриплый мужской голос.

      Повернув голову к источнику звука, взор уловил большое зеркало во весь рост, стоявшее недалеко от нее. В отражение стекла на ободранном полу сидел мужчина, повернутый спиной к зеркалу. На нем находились черные ободранные штаны, и только. Весь позвоночник изувечен кровавыми непонятными словами и буквами, а на шее вытатуированный черными аккуратными линиями круг с противоположными половинками в виде пересекающихся параллелей.

      − Марисабель…

      −